Смотрю по сторонам, цепляясь взглядом за все, что попадается. Окно. Слабые свет пробивается через небольшое окно. Напротив него длинный стол, заваленный коробками. Что это за комната, Эва? Думай. Наверное, старая комната для совещаний. Или чей-то бывший кабинет. Да. Похоже на кабинет. Слева пустой стеллаж. Точно. Кабинет. Раньше кто-то здесь работал. Сейчас уже нет.

Прикрываю глаза, насильно проталкивая кислород в легкие.

Ты в порядке. В порядке. Не страшно. Просто рецидив. Такое бывает. Бывает. Поэтому ты и решилась на это. Ты знала, на что соглашалась. Ты уже не та, что раньше. Ты умеешь справляться. Ты справишься. Это даже забавно.

Лицемерие, презрение, осуждение. Я уже проходила через все это, когда на мне была школьная форма. Проходила в университетские годы. Теперь я не дам себя в обиду. Не дам. Я другая. Я изменилась. Должна была измениться.

Тогда почему на глаза все равно наворачиваются слезы? Почему мне кажется, будто ничего не изменилось? Почему я снова прячусь в темном углу, пытаясь удержать себя на поверхности?

Сжимаю кулаки так сильно, что ногти впиваются в кожу ладоней.

Нет. Я не виновата. Я не сделала ничего плохого. Их суждения меня не касаются. Они не определяют меня. Слова имеют силу только если дать им ее. А я зареклась больше никому не давать такой власти над собой. Никому. Ни родителям. Ни сестре. Ни кому бы то ни было.

Но с чего начать? Как выбраться из этого дерьма?

– Эва? – раздается голос из глубины кабинета, и я подпрыгиваю на месте от неожиданности.

Темная фигура шевелится где-то справа. Мужчина. Почему голос знаком? Он сидит на стуле, закинув ноги на стол. Он все это время был здесь?

Внимательно вглядываюсь в темноту, и чувствую на себе такой же пристальный взгляд.

Быть того не может.

– Элиот. – тихо предполагаю я, отталкиваясь от стены.

Он опускает ноги и встает.

– Что ты здесь делаешь? – спрашиваю, разглядывая его с ног до головы.

– Хороший вопрос. – озадачено протягивает он и выходит на свет.

Теперь я вижу, что на нем темная рубашка с закатанными по локоть рукавами и синие джинсы.

– Я здесь вообще-то прячусь. – продолжает он, оглядываясь по сторонам. – Это мое как бы убежище. А вот что ты здесь делаешь?

– Работаю. – выдыхаю я. – С сегодняшнего дня.

– Шутишь. – говорит он как-то странно, с примесью удивления и…надежды.

Почему все здесь так убеждены, что я не вписываюсь? Ах, да, потому что на мне нет долбанных шпилек.

Заметив мой серьезный взгляд, он широко улыбается.

– Не шутишь. – теперь говорит так, будто рад тому, что я здесь.

– А почему ты здесь? – спрашиваю, сложив руки на груди.

– Я же сказал, детка, прячусь.

– Нет. Я не об этом. Почему ты в компании?

Его улыбка становится еще шире. Он небрежно чешет затылок, изо всех сил, стараясь подавить ликование. Что происходит?

– Меня пригласили поработать фотографом.

Быть не может. Разве так бывает?

Такое чувство будто я запустила какую-то странную цепную реакцию, появившись тогда у его порога. Почему мы продолжаем сталкиваться друг с другом? И почему от его присутствия мне становится легче дышать?

– Слава богу. – выдыхаю я и неожиданно для самой себя, бросаюсь ему на шею.

Элиот ловит меня без каких-либо колебаний и крепко прижимает к себе за талию. Мы едва знаем друг друга, но эти объятия кажутся такими знакомыми. Такими понятными. Прикрываю глаза, делая глубокий вдох. В легкие проникает этот его древесный аромат, и я готова расплакаться.

На мгновение мир снова показался мне убогим местом. На мгновение я начала сомневаться в своей готовности сражаться с ним. А Элиот одним только своим присутствием напомнил мне, что еще не все потеряно. Напомнил, что существуют те, кому плевать на то, как ты выглядишь. Плевать на все твои странности. Элиот единственный человек, кто за долгое время не пытался меня оценивать. Даже в ту нашу встречу на балконе он просто смотрел на меня. Без каких-либо суждений.