Надев наушники, я поискала подходящую музыку и остановилась на песне под названием She Fucking Hates Me группы Puddle of Mudd. Не в моем обычном вкусе, но тексты были достаточно злыми, и я не хотела ничего, что могло бы заставить меня плакать (меня заставляло плакать почти все). Песня длится три минуты и тридцать одну секунду, а строчка «she fucking hates me» («она чертовски ненавидит меня») звучит столько раз, сколько вы можете себе представить. Я думаю, что пробежала тридцать секунд, прежде чем мне пришлось остановиться: икры ныли, а легкие горели. Но песня взбудоражила меня, произошел выброс адреналина, и поэтому я отдохнула минутку, а затем снова начала. Мне каким-то образом удалось успевать за кричащим певцом, произнося слова одними губами, я скорчила гримасу и неуклюже побрела вниз по тропинке. Продержалась невероятные три минуты (почти всю песню!), прежде чем сдалась и пошла домой. Почувствовала ли я себя лучше? Нет. Понравилось ли мне? Тоже нет, но я не плакала примерно пятнадцать минут, и этого мне было достаточно.

К моему удивлению, я не остановилась на этом. Я хотела продолжать, пусть все выглядело довольно мрачно, но что-то во мне пересилило все мои внутренние оправдания. Назавтра я вернулась в тот же переулок. И на следующий день после этого. На самом деле все эти первые несколько попыток были жалкими. Какие-то секунды, жалкое шарканье ног. Подожди. Давай опять. Замри, если человек вышел из тени. Чувствуешь себя нелепо? Все равно продолжай. Всегда в темноте, всегда втайне, как будто я каким-то образом преступала границы дозволенного.

Я не знала, что делаю и чего хочу добиться с помощью этих пробежек. В результате в последующие недели я стала весьма амбициозна и сталкивалась с частыми катастрофами, хоть и незначительными. Я заработала шинсплинт, и это было чертовски больно. Я бежала слишком быстро и была вынуждена остановиться, после того как начала бесконтрольно хрипеть. Попыталась подняться на холм, но мне пришлось признать поражение и сесть в автобус, когда стало ясно, что холм меня одолел; у меня случился приступ паники в темной части местного парка, когда я не засекла время захода солнца и поняла, что совсем одна. Я упала и заплакала, как ребенок. Бег казался мне языком, на котором я не умею говорить, причем не только потому, что я совершенно не в форме: просто, на мой взгляд, этим занимались только счастливые, здоровые, жизнерадостные люди, а не курильщики-невротики, которые всего боятся.

На протяжении всей моей жизни, если у меня не получалось что-то хорошо с первой попытки, я почти сразу же сдавалась. Мне было ясно, что я плохо бегаю и не становлюсь в этом лучше. И все же, к большому моему удивлению, я продолжала. Я сновала взад-вперед по темному переулку в течение двух недель, и когда я наконец заскучала, а не просто переволновалась или запыхалась, то начала двигаться немного дальше. Первые пару месяцев я придерживалась ближайших к моей квартире дорог, поскольку мой мозг всегда искал пути к отступлению, петляла по тихим улочкам и съеживалась, когда мимо проезжали машины. Я была медлительна, печальна и зла. Но мне становились ясны две вещи. Суть первой в том, что, когда я бегу, мне не так грустно. Мой разум успокаивался – какая-то часть моего мозга, казалось, отключалась или, по крайней мере, отпускала контроль на несколько минут. Я не думала о своем браке или о своей роли в его крахе. Не гадала, счастлив ли мой муж, на свидании ли он или просто вообще не думает обо мне. Облегчение, которое это принесло мне, было огромным.