Думается, определенный интерес представляют и другие пользователи проституток. Вот, в частности, уголовное дело № 4238 о содержании пяти притонов для клиентов с садо-мазохистскими наклонностями для образованной публики. Среди посетителей были и врач, и владелец технической конторы, и заведующий пивной, и пианист, и артист, и юрист. Для привлечения посетителей иногда в газетах давали объявления «о массаже», «об уроках французского языка для взрослых» и др. Среди постоянных посетителей этих притонов были знаменитые люди Ленинграда: журналист и писатель Иосиф Оршер, популярный артист БДТ Дмитрий Голубинский, а также его жена, являвшаяся хозяйкой одного из этих заведений. По мнению адвоката Рындзюнского, «причиной всех этих половых аномалий является неудовлетворенность, испытываемая той частью интеллигенции, которая не нашла выхода своей энергии в производственном труде на пользу Революции…».[76]

В 1923 г. был организован Центральный совет по борьбе с проституцией, в который входили наряду с работниками Наркомздрава представители милиции и профсоюзов. Определенные новации появились и в профилактической деятельности, они состояли во взаимосвязи диспансеров, лечебно-воспитательных профилакториев, колоний и профилактических мер, предпринимаемых милицией. Однако, несмотря на все принимаемые меры, проституция не была полностью уничтожена.

И. Голосенко, С. Голод свидетельствуют: «В начале 1930-х гг. эта борьба неожиданным образом стала характеризоваться повторением не самых лучших приемов, принципов, установок, уже использованных в старой России, – опять борьба велась не с проституцией как социальным явлением, а с лицами, то есть с проститутками…»[77]. Обращает на себя внимание тот факт, что детская проституция оставалась заметным явлением и в 30-е гг., и несмотря на заявления о ее полной ликвидации в стране в 1932 г. было выявлено 18 тыс. беспризорных детей.[78]

Как объект социологического исследования институт проституции исчез из научного обихода именно из-за репрессивных мер воздействия. Установление тоталитарного режима уничтожило массовую проституцию, а активизация борьбы с профессиональной проституцией в 30-е гг. способствовала снижению прогрессирования этого явления. Соответственно и часть «спроса» стала падать на «смежные» с проституцией виды половой деморализации (подсобную, временную, случайную связь).

Заметим, что в этот период начался рост посягательств на половую неприкосновенность несовершеннолетних, их вовлечение в преступную и в другие виды антиобщественной деятельности, в том числе и в занятия проституцией. Поэтому 7 апреля 1935 г. Постановлением ЦИК и СНК СССР «О мерах борьбы с преступностью несовершеннолетних» в УК РСФСР была введена норма об уголовной ответственности взрослых за вовлечение несовершеннолетних в преступную и антиобщественную деятельность (в том числе, в занятие проституцией).

По мнению ученых, в середине 30-х гг. несовершеннолетние составляли около 17 % всех женщин, по тем или иным признакам отнесенных к категории проституток.[79] О проституции несовершеннолетних этого периода свидетельствуют, например, материалы одного из совещаний ЦК ВЛКСМ, посвященного вопросам борьбы с «врагами народа», на котором в декабре 1937 г. А. Косарев, в частности, отметил, что многие девушки, лишенные комсомольских билетов, теряли работу и жилье и нередко вставали на путь проституирования.[80]

В конце 40-х – начале 50-х гг. правоохранительные органы ослабили борьбу с содержателями притонов, распространителями венерических заболеваний, с половыми посягательствами на несовершеннолетних и вовлечение их в занятие проституцией (хотя нормативная база существовала). На государственном уровне решение этой социальной проблемы осуществлялось по «остаточному принципу». Поэтому заложенная в 20-е гг. долгосрочная программа борьбы с проституцией не выполнялась.