Чьи-то учебные рисунки, непонятно каким образом уцелевшие в этом заброшенном доме. Казалось бы, ничего особенного. Но мне нравится смотреть на них. Они вызывают приятные ассоциации. Дело не в том, что они гениальны, нет. Но в этом и смысл. Наверное, от того, что я просмотрела за время учебы так много идеально выполненных полотен, эти наброски кажутся мне более живыми и какими-то… настоящими. За ними читается своя история. О нерадивом студенте, которому многое не удавалось, как бы не старался. Так и вижу, как бедняга трудится, напрягая лоб.

Еще раз просматриваю рисунки, а потом возвращаю все в папку. Открываю ящик, но тут же передумываю. Наверняка же, об этих работах уже давно никто не помнит. А я найду им применение. Поэтому, отбросив сомнения и придумав себе оправдание, забираю папку с собой. Возвращаюсь в единственную теплую комнату и кладу папку с рисунками в свою сумку. Когда вернусь домой, нужно будет заказать к ним рамки. Просты и лаконичные, черного цвета. Они подойдут, да.

Дождь постепенно стихает. Но от этого не легче. Дороги размыло, местами огромные лужи. И теперь придется ждать, пока просохнет. Или звать подмогу.

Хм, и кого я могу позвать? Димы больше нет, а мои хамовитые рабочие рады и счастливы лишнему выходному. Конечно, они не приедут. Скажут, что не проехать. Кто еще?

Вот Руслан бы мог найти решение, почему-то, я уверена в этом. Но звонить ему?! Не, лучше переждать здесь до лучших времен. Впрочем, а почему бы и нет? В доме сухо, и еще остались печеньки и кофе. Правда немного скучно в одиночестве. Но мне есть чем заняться. Лепнина в кабинете оставляет желать лучшего, нужно заполнить чем-то утраченные фрагменты. А, сначала. Их нужно придумать и нарисовать. Вот этим и займусь.

Достаю бумагу и карандаш, делаю несколько набросков. Несмотря на темноту за окном, которая становится все гуще, мне не страшно. Я слишком увлечена делом. Поэтому свет даже не включаю. Так, только старинный торшер, который, непонятно каким чудом, все еще работает.

Услышав стук, я вздрагиваю. Вот дурочка! Мало ли, что могло хрустнуть! Да хоть проводка на стене, завтра рабочие разберутся! Но стук повторился, потом еще раз. А затем, и вовсе, раздались приглушенные шаги.

Сердце ухнуло в пятки, страх сдавил горло. В своей беспечности я совсем забыла о том, что нахожусь в старом заброшенном доме совсем одна! И это может быть кто угодно. Да, хоть волк из леса неподалеку. Вот тебе и Красная Шапочка! Прекрасный финал, Настя! Дровосек не придет, пора вспомнить про Отчет наш.

Зажмурив глаза и проклиная собственную тупость, я путанно шепчу слова молитвы. А тем временем, шаги становятся все громче и громче. Вот они уже за дверью. Вот и ручка, скрипнув, провернулась.

– Кто здесь? – хотела рыкнуть грозно, но получился лишь жалобный писк нервной дамочки на грани истерики.

В дверном проеме появилась бородатая голова, и я заорала, что есть силы. Коронное «Пожар!» даже не вспомнилось. По старинке, теряя бешенное количество нервных клеток в секунду, я визжала, пока не охрипла.

Вот и смерть пришла, не иначе! Почему же в таком ужасном виде? А где коса? Ой, только косы и не хватает! Мамочки!

– Ты чего орешь? – раздается вдруг раскатистый бас. – Я ж ничего тебе не сделал.

Вопрос резонный. И логичный. Если бы не антураж, и не седая борода, то и страха бы не было.

На протяжном хрипе резко замолкаю, и только пялюсь на незваного гостя, вытаращив глаза.

– В-вы к-кто т-такой? – прохрипела жалобно.

– Меня Иван Кузьмич зовут, – говорит голова, – можно просто дядя Ваня.

Прижав руку к груди, изо всех сил стараюсь успокоиться. Сердце готово выпрыгнуть и ускакать подальше от греха. Кожа покрылась мурашками, и, даже, волосы на голове чуть приподнялись. Явление, называется, дяди Вани народу. И с моим везением, именно мне довелось оказаться в первом ряду встречающих.