Да, до недавнего времени я испытывала к нему полнейшее безразличие, а сейчас я его ненавижу, но ведь когда-то я любила его. Да, он лишил меня этого поистине прекрасного чувства. Я утратила его и, скорее всего, безвозвратно. Но находиться рядом с человеком, который посмел сотворить подобное со мной – это все равно что возвращаться в тот ужасный день и заново биться в агонии причиненной им боли. Из раза в раз.

Это вымотает меня. Сведет с ума.

Но ему же этого не понять… У мужчин не так все устроено. Готова поспорить, наличие бывшей в радиусе ста метров только подстегивает Макара, а меня же претит это чертово соседство.

Всеми силами я старалась держаться невозмутимо. Не смотреть на Макара больше. Держать оборону и не давать ему меня сломить.

– Как ты себе это представляешь? – всплеснула я руками. – Вот скажи, как мне заставить себя работать на человека, который в любой момент может всадить нож в спину?

Громов на краткий миг сомкнул веки и глубоко вздохнул. С сожалением. Складывалось впечатление, будто ему вдруг стало невыносимо стыдно.

Как жаль, что это впечатление было ложным.

– Аль… – едва слышно произнес Макар, однако этого хватило, чтобы меня насквозь прошило разрядом тока.

– Не смей называть меня так! – на полтона повысила я голос, выйдя на секунду из себя, вся моя невозмутимость лопнула мыльным пузырем.

– Как скажешь, – выставил он вперед руку в успокаивающем жесте. – Я хотел сказать, что не метил на место отца. Я понятия не имел, что так выйдет. Я знать не знал, что встречу тебя здесь. Но…

Громов осекся резко, сжал зубы и задумался.

– Но? – поторопила я.

Макар только раскрыл рот и тут же плотно захлопнул. Он хотел сказать что-то такое важное, определяющее, но в последний момент передумал. Даже не передумал. Он словно запретил себе говорить то, что было у него на уме.

Громов нахмурился, приподнялся с дивана и подошел к кулеру.

– Не нужно тебе увольняться просто из-за того, что ты будешь видеть меня чаще, чем тебе бы этого хотелось. Если причина только в этом, мы можем с тобой вообще не пересекаться, – поведал он будничным тоном, а затем сделал пару глотков воды из пластикового стаканчика. – Но я не могу позволить себе в такое непростое для компании время разбрасываться ценными кадрами, не попытавшись их сохранить.

Да уж, это совсем не то, что я хотела бы услышать. Ничего важного и определяющего в его словах не было. Одна вода. В уши так и заливал.

– Не нужно делать вид, будто для тебя я какой-то там ценный кадр! Ты же что-то задумал. Я прям чувствую.

Взгляд его метался по моему искаженному в сердитой гримасе лицу, пока он не отвернулся, чтобы выбросить стаканчик в мусорное ведро.

– А я не делаю вид. Я могу тебе открытым текстом заявить, что отношусь к тебе не как к обычному сотруднику, но это никак не отразится ни на тебе, ни на твоей работе. Я не задумывал ничего в отношении тебя, и никаких ножей у меня для тебя не припасено. Я просто хочу, чтобы ты не принимала поспешных решений, включила голову и ради своей карьеры оставила прошлое в прошлом, – он снова вернул взгляд на меня и через паузу на тон тише добавил: – Останься. Хотя бы до тех пор, пока не найдешь достойную замену.

– Не могу, – замотала головой, потупив глаза в пол.

– Тебя все еще это задевает?

– Что именно?

– Наша история в прошлом. То, как я с тобой обошелся?

Помнит. Все-таки не забыл.

А я-то уж думала, он мудак с кратковременной памятью, а он, оказывается, мудак обыкновенный. Просто притворяется хорошо.

– Нет, не задевает, – сглотнула я горький ком, не решаясь поднять голову.

– В таком случае пускай твое заявление полежит пока у меня. Обещаю, недели через две-три мы вернемся к этому вопросу. А сейчас я не хочу делать поспешных решений, о которых мы оба потом будем жалеть.