Сунна. Он знал это с самого начала. Он и не думал, что она позвонит так скоро. Он вообще не думал, что она позвонит. Это было лучшее, что случилось с ним за долгое время.

Она молчала, а он тем временем обдумывал все возможные направления, которые мог принять разговор. Сначала это было восхитительно, а потом мучительно. Ларри уставился на стену, увешанную афишами с автографами, как будто написанные от руки названия групп могли подсказать ему, что Сунна скажет дальше. Время замедлилось; он как будто целую вечность ждал ее следующих слов.

– М-м… привет. Это Сунна. Я… мне так неловко…

Ему снится сон. Должно быть, он спит.

– Я захлопнула дверь и забыла ключи… Вы бы не могли приехать и…

Вот и хорошо. Она, конечно, не флиртует, но хоть что-то сказала прямо, и это замечательно. Почти чудо.

Она замолчала, даже не окончив вопроса, и это на миг озадачило Ларри, но он тут же понял, что выкрикнул «Конечно!», не дав ей договорить. Теперь собственный голос отдавался у него в ушах, и Ларри беспокоился, что его рвение может оттолкнуть ее.

Маккензи

«Пиратская пицца», как и следовало из названия, была «тематической» пиццерией, оформленной на пиратский лад. Владел ею Рэндалл Хэйрс, немолодой шотландец, который захотел стать пиратом, только когда вырос. Очень немногие имели в жизни лишь одну мечту, и совсем мало тех, у кого эта мечта сбылась, но Рэндалл Хэйрс жил в своей мечте: он был пиратом – или, по крайней мере, каждый день мог одеваться и говорить, как пират. Собственно, подходить ближе к своей мечте он и не собирался. Судя по качеству еды в «Пиратской пицце», он открыл заведение ради антуража и возможности ежедневно и прилюдно носить повязку на глазу, а вовсе не из любви к кулинарному искусству. Пил он тоже как пират, с утра и до самого закрытия – это для него было еще одним плюсом владения «Пиратской пиццей». Он разгуливал по своему ресторану, как Джонни Депп, распевая «Йо-хо-хо и бутылка рома». Клиенты не могли определить, было ли это притворством. Может быть, Рэндалл вообще больше ничего не умел. Словом, это было из тех зрелищ, которые кажутся забавными только в первый раз, а потом, особенно если подумать, попросту удручают.

Ресторан находился на втором этаже дома 1305 по Гамильтон-стрит и делил помещение с кафе «Вспышка» – собственно, это было никакое не кафе, а магазин аляповатых сувениров. Первый этаж был занят обувным магазином «Обувь Регги», и трудно сказать, какой запах преобладал в здании: потных ног, пиццы или духов, которыми обильно поливалась хозяйка «Вспышки». Все это смешалось в солоновато-приторно-цветочный коктейль, приправленный соусом для пиццы.

Маккензи начала работать в «Пиратской пицце» через два дня после приезда в Реджайну. Ее родители не хотели, чтобы она уезжала в город. Они, похоже, сочли, что, если ей придется сражаться с финансовыми трудностями, она быстро вернется домой. Первым человеком, с которым она познакомилась в университете, был Грант, и тогда это показалось ей подарком судьбы. Грант был умным, дружелюбным и готовым помочь: в первый день он проводил ее в аудиторию, а когда она намекнула, что ищет работу, сказал ей, что в «Пиратской пицце», где он работал уже три месяца, есть вакансии.

Тогда она еще не знала, что в «Пиратской пицце» сотрудники требуются всегда и срочно, и поначалу ее это удивило. Собеседование при приеме на работу было драматичным, истеричным и смешным. Оно больше походило на театральную сценку, чем на собеседование в учреждении общественного питания. Ей выдали униформу, атрибутами которой были чучело попугая на плече и сабля из папье-маше. Вначале Маккензи сочла Рэндалла просто уморительным; она с энтузиазмом улыбалась клиентам и говорила: «Пиастры, кэп, пиастры!», как требовали торопливо выданные ей инструкции. Но всего месяц спустя, наблюдая, как Рэндалл Хэйрс раскачивается и мечется по кухне, как будто он на палубе корабля, а не в служебном помещении, где кипит работа, Маккензи переставала рычать по-пиратски всякий раз, когда думала, что Рэндалл ее не видит (ему было наплевать на нарушение санитарных правил, но он терпеть не мог, когда сотрудники выходили из образа).