Энрико расставляет по местам куклы Ингрид. Девочка уже спит. Сегодня они с Анной много играли. Когда Энрико вернулся, то застал обеих на ковре. Потом Анна взяла свой рюкзачок, как всегда улыбнулась, попрощалась и ушла. Она и правда хорошая. Мне повезло встретить ее. Энрико берет желтого медвежонка и кладет на пластиковое креслице Ингрид. Вдруг слышится громкий шум сверху. Похоже на глухой удар. Энрико поднимает глаза. Опять удар. Он не понимает, в чем дело. Не первый раз такое происходит. Через несколько мгновений еще один удар и грохот, словно по полу волочат стул. Энрико останавливается и прислушивается. Через некоторое время еще один удар и мужской голос, приглушенный перекрытиями. Энрико пытается разобрать слова. Кажется, что-то вроде: «Ах, да, и ты думаешь, что я идиот?», громкий мужской голос, а затем женский голос пытается успокоить его: «Но разве ты не понимаешь, что это бред? Ты слишком ревнивый!», потом другие слова, уже неразборчиво. И снова удар. Что-то падает на пол, со звоном подскакивает, как железная труба или что-то в этом роде. Энрико на секунду задумывается. Конечно. Квартира выше. Анна. Этот шум из квартиры Анны. Черт! Что они делают? Энрико подбирает игрушку Ингрид, закатившуюся за диван. Да, она говорила, что живет с пар-нем. Должно быть, это он устроил скандал. Энрико продолжает слушать. И грустнеет. И волнуется. Да, жаль. Такая милая и до-брая девушка живет с этим типом. Как такое возможно?

Вторая половина дня. Намного позже.

– Привет, дорогой, что ты делаешь?

– Ники! Какой сюрприз… Я работаю…

– А… И как прошло утро?

Алекс озадачен:

– А что?

– Ну, чтобы знать… Мы никогда не говорим о таких вещах.

– А… сегодня утром… – Алекс чувствует себя немного виноватым. Но почему? В чем причина? И пока он задается этим вопросом, чувство вины становится только сильнее. – Этим утром… Этим утром… Ну, все в порядке, я просмотрел эскизы для новой рекламной кампании, они очень хорошие и современные, надо только цвета поменять, наверное, но это можно быстро сделать…

– А, так, значит, никаких новостей?

Раздается стук в дверь.

– Входите.

Входит Раффаэлла с папкой в руке.

Алекс смотрит на нее слегка смущенно, затем накрывает телефон рукой и тихо спрашивает:

– Что это?

– Хотела показать тебе… Совсем о них забыла.

– А да, минутку…

Раффаэлла улыбается и выходит из кабинета.

Алекс снова обращается к Ники:

– Извини, что ты говорила?

– Ничего, я спросила… Ничего нового?

– Нет-нет… Ничего. А что? – И он чувствует себя чуточку лжецом, умалчивая об одной конкретной новости с темными кудрями и длинными ногами. И очаровательной улыбкой. И потрясающим телосложением. И…

– Да ничего, Алекс, я же говорю… Мне просто любопытно, я сейчас дома занимаюсь. И у меня появилась идея. Я хотела тебя пригласить на ужин…

– На ужин?

– Да… Алекс, что с тобой сегодня?

– Просто ты никогда не приглашала меня на ужин…

– Потому что не было повода… В общем, есть одно новое место, его нашел мой друг, очень милый ресторан на виа Балдуина.

– Хорошо. – Алекс немного успокаивается. – Но я не знаю, во сколько освобожусь.

– Хорошо. Тогда увидимся на месте, около половины десятого, сможешь приехать к этому времени?

– Да-да.

– Я пришлю эсэмэску с точным адресом…

– Хорошо, увидимся позже.

Алекс закрывает телефон и задумывается. Хм… Странно. Что-то не так. К чему все эти вопросы? Боже мой… Что, если Раффаэлла – подруга Ники? И он представляет гипотетический телефонный разговор между Ники и Раффаэллой. Да ну, какая разница, даже если они подруги – мы с Ники поговорили по телефону раньше, чем они могли бы увидеться. А с Ники мы встречаемся ближе к вечеру. Алекс бледнеет: «А что, если Раффаэлла поговорила с Ники раньше, чем со мной? В этом случае Ники наверняка задумается: почему он мне ничего не сказал? И что в этом случае мне ответить? Боже мой, что я делаю? Я стал как Пьетро, ищу оправдания, когда еще не услышал обвинений. Репетирую извинения. Зачем? Что я сделал?» И он снова вспоминает свой сон, друзей в мантиях адвокатов, как они сидят и молча кивают. И однозначный приговор: виновен.