Обри смеялась вслед за Элеонорой и Розой, но так и сидела, откинувшись на спинку стула, спрятав руки, как и я. У меня не получалось даже перехватить ее взгляд, но Арт тем временем не оставлял попыток заарканить ее вопросами обо мне, о том, какой я была в университете или когда мы жили вместе. Обри ни разу не ответила грубо, коротко или резко, но каждый раз умудрялась пресечь разговор парой ласковых слов. Надо отдать должное ее умению сочинять такие ответы, на которые сказать просто нечего, но мне это казалось ужасно несправедливым. Я знала, что для нее все это будет непросто, но Арт не заслужил такой желчности. Вот в чем вся соль, и я испробовала горечь ее обиды на самом острие.

Делиться последней новостью было бы уже чересчур. Я и сама еще не отошла от шока. Это кольцо перенесло меня в один весенний вечер прошлого года, и на сей раз у меня просто не было сил спорить. Особенно при всех. Когда мы все, по-хорошему, должны думать о будущем. Новый год, а значит, новое начало. Ну, нет. Пусть снег идет спокойно этим вечером.

Я подняла глаза и сразу же поймала взгляд Розы; глаза у нее слегка покраснели. Она подняла бокал и слизнула последние капли губами, дрожавшими, как будто с них вот-вот сорвется слово. Но вместо этого Элеонора выпалила в нашу сторону:

– Ну так что, когда придет ваша коробочка счастья?

И только слова слетели с языка, ее как будто… перекосило.

Я вопросительно посмотрела на Арта.

– Во второй неделе января. Через девять дней, выходит? Ну, мы вроде бы готовы. Но не забегай вперед. Коробкой счастья это вряд ли назовешь.

Элеонора легонько кивнула.

– Но в некотором смысле это же все-таки счастье? Я никогда не видела своего дядю таким счастливым, с тех пор как он ее получил. Это принесло ему такое облегчение.

– Облегчение? – пискнула Роза.

– Именно, – кивнула Элеонора. – Полнейшее расслабление. Он пережил уже три увядания. И в целом стал гораздо меньше нервничать. С этой точки зрения почти никто нигде не пишет. Но это же ужасно важно. Он зовет ее своей вещественной коровкой. Как-то странно.

– Да, – Роза хихикнула. – Странно. Если честно, я об этом обо всем вообще мало знаю. – Она подняла бокал. – Может, как раз наведу справки.

Я задумалась, что можно ей рассказать, а что нет. Я на автомате перебрала в уме все пособия, контракты и буклеты. Насколько конфиденциально было то немногое, что я знала сама? Арт взглянул на потолок и мечтательно кивнул.

– Н-да. Все идет полным ходом, теперь уже официально. Нам с Норой теперь придется работать над отношениями вдвойне. Ведь от этого теперь зависит чья-то жизнь.

Оставшаяся часть застолья прошла так гладко, что на лучшее я и надеяться не могла; а запеканка у Арта вышла вкусная и сочная. Обри помалкивала, и мое беспокойство, что она заговорит про Люка или скажет что-то неуместное, понемногу развеялось. Я совсем осмелела. Все пыталась перехватить ее взгляд, но она уворачивалась, упорно глядя на губы Элеоноры, когда та говорила, или на пальцы Розы, поглаживавшие ножку бокала. Я превратила это в игру и взглядывала на нее, когда она этого меньше всего ожидала. Но прочесть ее оставалось неизменно сложно. Она почти все время сидела как будто со скучающим видом.

Никто не заметил обручальное кольцо, когда я подавала блюдо за блюдом – во всяком случае, все дружно промолчали. Чем дальше, тем меньше казалось, что они его не видели, и тогда я задумалась – вдруг они заметили, но просто не хотели поднимать эту тему? Одну гору свернули, и хватит на сегодня. Я то и дело ловила на себе взгляд Арта, который чуточку вскидывал брови и, указывая головой на мою руку, как бы говорил: «Сейчас? Решение за тобой».