– Любишь грубо? Хочешь набить себе цену? Сопротивляйся, мне нравится… – лишь только говорит он, продолжая меня сжимать в своих руках.

– Ты таким придурком стал, Влад! Не думала, что двенадцать лет так изменят тебя! – вырывается у меня, и мужчина замирает. 

Замирает, дышит тяжело, часто и глубоко, а затем медленно отстраняется и смотрит мне в глаза. Проходит секунда, вторая, а я наблюдаю странные изменения в нем: черты его лица ожесточаются, зрачки расширяются, а зубы плотно стискиваются. Настолько сильно, что я замечаю, как на скулах переливаются желваки. 

– Ты?.. – с некой ненавистью, презрением.

Его рука сильнее сдавливает мое горло, и я понимаю, что он просто меня душит. Инстинкт самосохранения срабатывает быстрее, чем осознаю, что делаю. Моя нога сгибается и вздымается вверх, колено попадает прямо в цель, и Влад резко оставляет меня, с трудом удерживаясь на ногах. Из его горла вырывается звериное рычание, глаза мечут молнии, пылает огонь. В этот момент он явно был готов меня убить, но я не жду, пока он придет в себя, хотя самой было трудно дышать и восстанавливаться после такого неожиданного нападения. Быстро открыв дверь, выскальзываю в коридор и сбегаю вниз по ступенькам к Косте.

По пути в столовую, меланхолически оглядываюсь назад, нет ли погони. Страшно до жути. Таким убийственным взглядом за всю мою двадцатиоднолетнюю жизнь меня награждали дважды. Первый раз это было от Влада, когда его забирали мужчины на черных внедорожниках, двенадцать лет назад. Он тогда так на меня  посмотрел, что я запомнила на всю жизнь. Второй взгляд был от отца, в день, когда его судили, и я давала показания против него. В тот момент даже женщина из детской службы, которая сопровождала меня и представляла мои интересы, ощутила его ненависть и агрессию. Она сразу мне сказала, держаться подальше от собственного отца, хотя я никогда не думала навещать его или вообще как-то поддерживать с ним контакт. 

После того что я видела…После того что он сделал, я стала круглой сиротой. Не смотря на то, что мой отец был жив, для меня он умер двенадцать лет назад. Навсегда. И это безвозвратно.

Самое ужасное то, что мой отец, все эти годы пытался связаться со мной, передавал письма, весточки, звонил. И не смотря на то, что я  никогда не читала его сообщения, не брала трубку и шла на контакт с ним, он всё равно меня огорчал, подавлял и пугал. Через два месяца срок его заключения истекает, и он выйдет на волю. Я боялась этого момента больше смерти, потому что знала, моё предательство не останется безнаказанным. Я отвечу за всё, и это неизбежно.

Я вернулась в столовую в растерянных чувствах. Умостившись обратно на своё место,  мне пришлось придержать разорванный разрез сзади, который появился благодаря Владу. Маргарита Анатолиевна посмотрела на меня внимательным взглядом, не оставляя без внимания тот факт, что пятно на юбке  так и не исчезло. Но я не искала оправданий, меня вообще встреча с матерью Кости, это знакомство, ни капельки не волновало. Стало всё неважным, и  не настолько страшным как встреча с Владом, а так же произошедшая ситуация в его кабинете. 

Мне хотелось уйти, сбежать, укрыться, чтобы быстрее остаться одной, переварить всё случившееся  и успокоить свое встревоженное сердце. А ещё мне нужно было срочно разобраться в себе, понять свою реакцию на Влада, ведь я не должна была так реагировать на него. Я не должна была возбуждаться от его прикосновений, наслаждаться. Ведь Влад это прошлое, детская влюбленность,  другой… А у меня есть Костя – самый лучший парень на свете, который любит меня, уважает и ценит, и я не хочу этого терять. Три года тоже срок. Мы шли к этому так долго, и всё слишком далеко зашло. Костя мой первый мужчина во всех смыслах, и я хотела, чтобы он был моим единственным и последним…