Платье было влажным и липло к щупленькому ее телу.

Непричесанные, темные волосы на голове – также были густо напитаны влагой, как будто девочка только что вышла из реки – капли воды стекали на ее лицо.

Стояла она тихо.

Без движения.

С прижатыми к бокам руками и сжатыми в кулачки пальцами.

Похожая обликом на Ирину и – не похожая…

Девочка стояла смирно и смотрела на меня – глубоким, совсем не детским взглядом. Кажется, она шевелила губами, словно хотела что-то сказать и не могла.

Затем девочка повернула голову к окну, и неподвижное ее лицо дрогнуло.

Десятки крохотных солнечных зайчиков заплясали на бледных и мокрых щечках, вызвав в них румянец. И от этого солнечного тепла – на ее губах появилась улыбка.

Потом девочка снова посмотрела на меня (улыбки на ее лице уже не было…).

И снова она хотела мне что-то сказать.

Наверное, что-то важное…

На какое-то время я обездвижил. Не мог пошевелить ни рукой, ни ногой.

Осознав, что я не умер, а жив, только сильно испуган, – я вцепился в одеяло, под которым спал, и натянул его на голову. Так я поступал в детстве, прячась от какой-либо угрожавшей мне, как я думал, опасности.

– Этого не может быть! Не может быть! Я ведь уже не сплю! – то ли про себя, то ли вслух прошептал я, боясь высунуть голову из-под не очень надежного своего укрытия. – Не может быть…

Наконец, я все-таки отважился выглянуть.

Никакой маленькой девочки, в красном платье, в комнате не было.

Видение исчезло…

Немного еще полежав и более-менее успокоившись, я откинул одеяло и встал с кровати.

Огляделся – словно опасаясь того, что девочка могла находиться (бессмыслица, чепуха, но – вдруг?..) где-нибудь рядом.

После этого я подошел к стулу, стоявшему в углу комнаты, чтобы взять рубашку и джинсы, которые я повесил на спинку, когда перед сном разделся.

Одежды на стуле – тоже не было.

Я обнаружил ее на полу, под стулом – скомканную, брошенную, как попало…

Почувствовав, как на груди и спине выступил пот и не найдя произошедшему объяснения, – я поднял рубашку с джинсами, у которых, к тому же, оба кармана оказались вывернутыми наружу, точно в них кто-то порылся.

Оделся.

Застелив кровать, раза три плеснув в лицо водой из установленного во дворе дома рукомойника, с трудом заставив себя проглотить какую-то пищу, продолжая находиться под впечатлением от необыкновенного своего сна (вдобавок – эта непонятная совершенно история с девочкой…), точнее сказать, придавленный сновидением, словно тяжелой каменной глыбой, – я отправился в библиотеку, располагавшуюся в Доме культуры, в угловой стороне здания, на втором этаже, и имевшую отдельный вход.

Войдя в помещение и наспех (забыв об элементарных правилах приличия и о том, что я не был здесь с прошлого года…) поздоровавшись с Надеждой Ивановной – библиотекарем (она же заведующая данным учреждением), едва сдерживаясь от нетерпения, охватившего меня по дороге в библиотеку, или еще дома, я попросил эту миловидную, умную, интеллигентную женщину, с которой я был знаком уже целых двенадцать лет (с первого моего – самостоятельного – прихода сюда – после того, как, поступив в школу, я научился читать и сразу же увлекся книгами…), с не совсем удавшейся личной жизнью (разошлась с мужем, у которого как-то все не получалось вести худо-бедно трезвый образ жизни, с чем Надежда Ивановна какое-то время уживалась, мирилась, но примириться до конца не смогла; воспитывает дочь-школьницу…), подобрать мне литературу с древними сказаниями, поверьями, легендами, где главными персонажами являются русалки.

– Русалки? – переспросила Надежда Ивановна.

Женщина сидела за массивным, продолговатым и широким – рабочим своим столом, стоявшим здесь тоже, как минимум, лет двенадцать.