Мгновенно оценив ситуацию, – кинул магнитофон на землю и бросился к Ирине на выручку.

Вовремя подоспев, я принял ее – падающую – на себя.

Это был звездный мой час!

Торопливо засунув фонарик в задний карман джинсов, – я сделал то, чего еще ни разу не делал – за все проведенное с Ириной время.

Прикоснулся к обнаженному ее телу!

(«Скрещенья рук» во время наших с Ириной прогулок – не в счет…).

Придерживая Ирину за ноги – повыше коленных суставов – поближе к попе (оптимальность положения моих конечностей определилась путем сложнейших, не подпадающих ни под какие математические, или иные прочие формулы, вычислений, причем, вся эта арифметика была выполнена молниеносно – в уме, без всяких, там, калькуляторов и других считающих устройств!), – я помог ей восстановить устойчивость.

После чего – крайне неохотно – отнял от нее руки. Поправил кое-как платье – чтобы оно не полностью покрывало ее голову. И отдалился. Только не на прежнее место, а так, чтобы быть к ней поближе – в готовности снова оказать помощь.

Ирина же начала показывать фокусы.

Медленно выгнула спину, держа ноги вместе и прямо, придав им положение, параллельное земле.

Гибкая ее фигура стала походить на подкову.

(Как ей, стоя на руках на песке, с большей частью закрытым из-за платья обзором, удавалось удерживать себя в такой сложной позиции, – было для меня загадкой!).

Далее акробатка сделала несколько изящных движений ногами, подобных тем, что так виртуозно и артистично выполняют над поверхностью воды – когда тело находится в самой воде – спортсменки синхронного плавания. Только в отличие от синхронисток, Ирина проделала все – в замедленном темпе – что имело свое очарование.

И здесь я оказался «на высоте»! «На высоте» собственных художественно-эстетических чувств (вкусов)!

Вытащил фонарик из кармана и, включив, направил на Ирину.

Предоставив этим моим высоким художественно-эстетическим чувствам (вкусам) полную свободу, – я принялся ходить вокруг Ирины, импульсивно перемещая узкий, подрагивающий луч света вслед за каждым ее движением и с жадностью разглядывая прекрасное, почти голое ее тело…

В который раз пожалев, что так глупо, по собственной воле, лишил себя удовольствия насладиться обществом Ирины, когда она плескалась в реке.

Наконец, Ирина закончила потрясающие манипуляции с нижними своими конечностями. Согнув их в коленях, она подвела к голове ступни. Затем опустила ноги еще ниже. И встала на песок, изобразив красивую акробатическую фигуру – «мостик».

(Художественно-эстетические мои запросы были удовлетворены – в полной мере!).

Завершив представление, Ирина поднялась на ноги.

Она успокоила дыхание.

Стряхнула песок с ладоней.

Поправила платье.

Не забыла взять свой фонарик.

Сделав все эти дела, Ирина повернулась к реке лицом, помахала широко рукой и, с чувством, произнесла:

– Спасибо тебе, речка! Большое-пребольшое! До скорой встречи!

Словно живая, – речка ответила ей тихим всплеском.

Затем Ирина подошла ко мне.

– Я не слишком смешно выглядела?

– Не слишком! Ты выглядела необыкновенно! Фантастически! Очень красиво! И – очень естественно!

(Так естественно светит на небе солнце… из темной тучи проливается на землю дождь… осенью с деревьев слетают, кружась, пожелтевшие листья…).

– Тогда – и тебе спасибо!

– Но ты никогда не говорила, что занимаешься гимнастикой.

– Не было повода. Я делаю это не ради спортивной карьеры – для себя. Хочу быть в хорошей физической форме.

– Ты в отличной форме!

– Мерси, мерси! Только почему ты смеешься?

– Я не смеюсь.

– Я же чувствую! Ты смеешься! Наверное, что-то было со мной не так?

– Было! Но не с тобой…