Когда он услышал свой диагноз, у него, как это бывает, пролетела вся жизнь перед глазами. Он никогда в это не верил, а, впрочем, это все просто красивые слова, потому что на самом деле перед его карими глазами летели лишь отдельные моменты, как видеоклипы. Щелк. Вот они с женой на первом отдыхе, на горнолыжном курорте. К середине дня она уже спокойно может съехать с достаточно высокой горки, в то время как он все еще держится за дерево. Она всякий раз проезжает мимо него, и он вынужден показывать ей большой палец, мол, с ним все в порядке, но по ее улыбке он понимает, что ее умиляет его «способность» к зимним видам спорта. Щелк. Он находит книжку на чешском языке и читает ей вслух, конечно, совершенно не зная чешского, а она покатывается со смеху и пьет какао. Щелк. Она надувает губы, потому что обжигает язык горячим какао. Вся ли это жизнь? Это точно те моменты, в которые он чувствовал себя живым. И когда его мозг услышал диагноз, он словно в насмешку напомнил ему об этих минутах.

В аэропорту, как это бывает, можно наблюдать за людьми. Кто-то кого-то провожает, кто-то, напротив, встречает. В аэропорту почти нельзя встретить людей потерянных, ищущих что-то взглядом растерянно, с просьбой о помощи. В аэропорту каждый точно знает, зачем и почему оказался на этом месте и в это время. Очень уверенное место, очень динамичное. И он всегда любил аэропорты. С самого детства, когда он буквально с ума сходил от нетерпения перед путешествием, и для него это оказывалось целым событием. Помнится, он неделями сводил с ума своих родителей расспросами о том, когда они уже сядут в самолет. Может быть, все дети любят путешествия и самолеты? Почему-то поезда никогда не вызывали у него такого же духовного трепета. Его мать страшно боялась самолетов, у нее потели ладони, и она часто отправляла его вместе с отцом, а сама оставалась дома в полной безопасности. Он же потом рассказывал, как забавно они попали в грозу, как сильно трясло самолет, и как нервничали стюардессы, доводя мать до непревзойденных эмоций. Как бы там ни было, он с самого юного возраста питал слабость в отношении самолетов и аэропортов.

Сегодня не исключение. Сегодня особенный день. Он светится и пытается угадать мысли каждого встречного человека. Сам с собой спорит – за кем интереснее наблюдать: за встречающими или же провожающими. Потом сидит в кафе около своего выхода и пьет кофе с коньяком, добавляя коньяк в черный напиток из маленькой бутылочки, купленной в Дьюти Фри. Улыбается молодой мамочке, которая не в силах справиться со своим испорченным отпрыском, что требует у нее машинку как у Бэтмэна. Она отвечает ему вымученной и усталой улыбкой, в которой он, лично, может прочесть, что она бы и рада уединиться с ним в туалете аэропорта, но отпрыск будет недоволен, и вообще ее жизнь стала катиться к черту и посвящена только этому капризному ребенку.

Хотя, возможно, она думала вовсе о другом:

«Опять на меня пялится какой-то одинокий алкоголик. Что ему надо, он, что, не видит, что я с ребенком? Насмехайся, чертов самовлюбленный козел».

Но он, интерпретировав ее улыбку и взгляд по-своему, был вполне себе удовлетворен. Узнавать точно он не собирался и принял решение доверять своим мыслям.

Он заказывает себе еще кофе и, чтобы не выглядеть сумасшедшим кофейным пьяницей, добавляет к заказу пирожное с малиной. Которое оказывается сущей дрянью, поэтому он так и оставляет его на тарелке. Даже коньяк с кофе не спасает, хотя вроде бы должен разжигать аппетит. Он принимает решение, что лучше съест не самую вкусную еду в самолете. Тоже как часть путешествия. Одного из самых важных в его жизни, если не самого важного, что также придает обстоятельствам определенный колорит.