Но несмотря на сомнения, Кирилл Леру не торопил, терпеливо ждал. Как она и просила, дал возможность уладить эту проблему самостоятельно. На месте Валерии он поступил бы точно так: поставил в известность о расставании, глядя непосредственно в глаза бывшей пассии.

Это, как минимум, честно!

Вот только далось выжидание не просто. Парень сходил с ума. Но то была его слабость. Он решил, что никогда в жизни не признается Валерии о том, что творилось с ним, пока её не было рядом, как время от времени у него сдавали нервы, как горячась, в надежде увидеть любимую хоть мельком, приезжал к дому профессора и просиживал на скамейке по несколько вечерних часов подряд. Увы! Застать Валерию так и не удавалось. Безумно хотелось подняться в квартиру, но он терпел, дожидаясь темноты. И тогда, наградой за выносливость становился загорающийся в комнате Леры свет. Он дарил недолговечное облегчение, позволял успокоить бурю чувств. И с мечтами о будущем Кирилл отправлялся восвояси.

Но сегодня Лера на утренний звонок не ответила, и позже Кира не набрала. От неизвестности страшно лихорадило и ломало, будто человека, неожиданно лишившегося привычного допинга. Апатия накатывала штормовыми волнами, то накрывая отчаянием с головой, то вытаскивая на поверхность потаённые надежды. Уйдя в переживания, злился на себя: на беспечность и излишнюю доверчивость. Хотелось лечь и не вставать, и только под давлением сестры в этот день поехал на занятия.

А на университетской стоянке Кирилла ждал сюрприз: он практически наткнулся на Корсакова.

Первое, что бросилось в глаза молодому человеку, так это «убитая» донельзя тачка плейбоя и лишь потом её потасканный хозяин. Элитное авто — «гордость» мачо, приобретённое буквально месяц назад в пафосном салоне, словно гоночный болид, не раз побывавший в авариях, оказалось помято и поцарапано. Его владелец выглядел не лучше: обрюзгший, заросший многодневной щетиной, в измятой, несвежей одежде стоял на парковке рядом с теперь почти горой металлолома. Недалеко от него, негромко переговариваясь, стояла толпа человек восемь-десять почитателей плейбоя. Корсаков, погруженный в своё гордое одиночество, явно кого-то поджидая, лениво накручивал на язык жевательную резинку.

Увидев автомобиль брата и сестры Елисеевых прищурился, разглядывая за стеклом мутные силуэты.

— Вот это да! — не удержалась Эллада. — А красавчик-то наш, видимо, всё это время спал в обнимку с бутылкой! Ты посмотри на него…

— Мне всё равно. Лишь бы не с Лерой, — мгновенно отреагировал Кирилл.

Просканировав приехавших, Григорий сплюнул на асфальт использованную жвачку, брезгливо растёр ногой. Оторвавшись от опоры, зашагал в их направлении.

Эллада, глядя на решительно приближающегося Корсакова, жалобно пробормотала.

— Братишка, будь осторожен! У этого придурка такой вид, будто он идёт тебя убивать. Прошу, не ввязывайся, если решит затеять драку. Это добром не кончится!

И едва проговорив, испуганной птицей метнулась навстречу Григорию, закрывая брата собой.

— Корсаков! — Выкрикнула она, расставив руки в стороны. — Остановись! Не надо скандала. Давай поговорим спокойно!

Григорий и правда замер. Оглядев девушку с ног до головы, усмехнулся и с вызовом произнёс:

— Ух ты, горячая какая! На амбразуру кидаешься? Решила братца опозорить, спрятать под крылышком, словно последнего труса? Пусть отвечает за поступки!

Григорий ещё раз оглядел брюнетку, но так, будто что-то взвешивал.

— Скорее всего, из тебя получилась бы неплохая жена для меня, но сердцу не прикажешь... Или… переспим?!

Он нагло осклабился.

Кирилл после его слов вспыхнул гневом. Сжав кулаки, шагнул к вызывающе- застывшему напротив сестры парню, но Лада за словом в карман не полезла, парировав: