– Знаешь ли ты новость, – сказал эконом младшему погребщику, проверяя на свет прозрачность бутылки Клоде Вужо. – Мсье Проспер собирается покинуть нас.

– Что? Мсье Проспер думает оставить «Розовый Фламинго?» Он поругался с управляющим?

– Нет. Он уходит, чтобы жить на свою ренту.

– А! Здорово!

Младший погребщик поставил корзину для бутылок на влажный песок погреба и посмотрел на эконома.

– Верно, мой малыш. Мосье Проспер – человек сумевший скопить кругленькую сумму в течение двадцати пяти лет, что он служит здесь в качестве первого метрдотеля.

– Сколько же ему лет?

– Шестьдесят. И он все такой же свеженький, как молодое Божоле [Марка французского вина]… Ну-ка лови эту бутылку и тащи ее на девятый номер.

Эконом с непочтительностью человека, пресыщенного гастрономическими наслаждениями, послал бутылку Клоде Вужо в пространство, где она описала параболу, прежде чем попасть в черный фартук погребщика. Две минуты спустя его подчиненный преподнес эту бутылку ужинающим за столиком № 9, покоящейся в ивовой колыбельке и стал манипулировать с ней с осторожностью анархиста, переносящего адскую машину.

Мало-помалу новость облетела весь зал. В половине первого уже весь персонал кабаре «Розовый Фламинго» знал о скором уходе мсье Проспера, и это известие вызвало оживленные комментарии.

– Тем лучше, если Проспер уйдет, – заметил главный повар. – Он достаточно нечистоплотный тип.

– О!.. вы преувеличиваете, – запротестовал специалист по соусам. – Мне никогда не приходилось жаловаться на старого Проспера.

– Я знаю, что говорю… Когда я предложил ему делиться тайком от управляющего экономией от рыбы и птицы, он ответил мне: «Шеф, я такими делами не занимаюсь. И если вы будете себе это позволять, я открою глаза господину Пармелану». Вот какие разговоры!

– А все-таки… возразил посыльный, который оставил вестибюль, чтобы доесть остатки какого-то блюда на краю стола, загроможденного овощами и шелухой от горошка мсье Проспер, это был туз… Ведь вы не слышите мнений публики… Многие завсегдатаи нашего ресторана говорили мне: «Мсье Проспер не простой метрдотель, он тонкий знаток своего дела…» И это верно! Я держу пари на сто су, что найдутся многие, которые бросят наше заведение, когда узнают, что мсье Проспер ушел.

Главный повар пожал плечами и плюнул в кастрюльку с белыми грибами по-провансальски.

– Вот вам! – пробормотал он. – Это их научит, как жалеть об этом старичишке…

Рядом с кухней, где два мальчика мыли посуду в баке с водой черной и грязной, как в главном коллекторе канализации, также толковали об этой новости.

– Старого Проспера будут жалеть все курочки нашего заведения, – сказал мускулистый, как гладиатор, высокий парнишка, который, вытерев тарелки, тер их о свои панталоны, чтобы лучше выразить свое презрение к посетителям «Розового Фламинго».

– Это верно, – добавил его товарищ с тряпкой в руке, – этот тип был привидением для всех девочек в нашем районе… Ему ничего не стоило подыскать для них клиента.

– С такими комбинациями он, вероятно, здорово наживался…

– Альфред, прежний посыльный, которого ты не знал, как-то говорил мне, что старый Проспер получал по луидору за всякий марьяж.