Недолго думая, скинул олимпийку, спросил у конвоира, можно ли встать на скамейку и, получив одобрение, вспрыгнул босиком поближе к солнышку.

Было очень душевно, тёплое солнце грело мою макушку и тело. Так мы встречали новый день с Настей в каминном зале на даче этой весной. Бывало, почти нагими мы сидели на утреннем солнышке, загорали под шум прибоя из колонки или мантры.

Конвоир оказался интересным собеседником. Сам – в возрасте, уже шестнадцать лет здесь трудится. Повидал, говорит, много. Разные люди встречаются. С кем поговорить – есть о чём, а кто и два слова не свяжет: кроме водки да дна стакана ничего и не видал в жизни.

– Но мы же с вами понимаем, что самый массовый наркотик – это спиртное. Не кокаин, героин, марихуана – а именно спиртное. И что мы видим – целые витрины бухла на любой вкус и цвет. Разве это социально ориентированное государство? Разве так заботится государство о своих гражданах? Почему в одних странах марихуана разрешена, а у нас – нет?

– Согласен, в Америке тоже не в каждом штате разрешена.

– Но там хотя бы есть возможность передвигаться между зелёными и красными зонами. А у нас?

– У нас запрещено на всей территории.

– Зато бухай везде и сколько хочешь!

– А вот для меня отдых – это уединение. Вот, скоро отпуск. Возьму ружьё – и в лес. На охоту. Прямо на майские. В воскресенье – крайняя смена!

– Ну, значит, потом нескоро увидимся. Ну по крайней мере здесь, в этих стенах. Хотя здесь у вас – лёгкий санаторий. Вот, даже солнечные ванны в рационе!

– Вы когда уже звонить будете?

– А у меня нет телефона. Отняли судебные приставы, когда ломать начали.

– Так есть таксофон. Одна минута – бесплатно.

– Да? Одна! Ну, давайте попробуем!

– Пойдём!

Полицейский объяснил, как пользоваться автоматом Россвязи. Я набрал номер отца:

– Хай норок (по-молдавски – желаю счастья). Отец! Это я!

– Привет! Ну как ты, рассказывай!

– Ой, погоди. У тебя номер высветился? Набери меня. Я отвечу!

– Так входящего – тоже минута, – вмешался конвоир.

– Да? Ну ничего страшного, попробуем!

Оказалось, что входящий вызов бесплатный и не ограничен по времени. Я поговорил с отцом и мамой вдоволь. Успокаивал – как мог. Рассказал, что условия тут как в санатории. Отбываю один в камере. Тружусь, не скучаю. Подумываю начать писать книгу о том, что происходит в моей жизни. Спросил, как у них дела. Рассказали, что были вчера на даче. Что приставы вывезли телевизоры, компьютер, увезли на эвакуаторе машину…

– Ну дела! Да это сейчас не так важно. Им, видать, нужнее. Разберёмся.

– Света созванивалась с Альбертом Кулаковым. Алик сказал, что нашёл адвоката.

– Ну, Светик и Алик – молодцы! Вы-то как?

– За тебя переживаем. С Костяном разговаривал, Наташа не разрешает ему о папе говорить. В школу пока не отпускает. Он, конечно, переживает. Просит привезти велосипед с дачи.

– Ну и отлично. Пусть в городе побольше на улице находится. Позвоните, расскажите, что у меня всё в порядке. Всё, давайте, обнимаю!

Я повесил трубку. Сердце было спокойно. Можно ещё погулять. Я снова вскочил на скамейку и, ловя тёплые лучи, позагорал ещё минут десять.

– Всё, хорош, – во дворик выглянул мой утренний знакомый, одолживший ручку, Сергей. – Ещё девочкам погулять надо.

– Ну надо – так надо, – согласился я.

В камере есть чем заняться. Ручка есть, бумага есть. Я снова погрузился в мыслительный процесс. Время до обеда пролетело незаметно.

А на обед, как обычно, самый вкусный суп, полбуханки хлеба, рис с мясом и чай. Кушал я не торопясь. Посуду за собой помыл. Привычка. Ну а после обеда – по правилам санатория – положен отдых. Входя в состояние медитации, я попробовал новую фишку.