Тимофею не впервой было прокладывать лыжню по глубокому снегу. Вот только лыжи, были совсем не те, что использовались дома. Для охоты у Тимофея были специальные, широкие лыжи, оббитые оленьим мехом. Широкие, чтобы не проваливаться в глубоком снегу, а мех, располагался таким образом, что позволял идти только вперёд, давая охотнику устойчиво стоять на ногах. Сейчас, на нём были обычные лыжи для спортивных состязаний. На таких, хорошо по проложенной лыжне ходить, а не по рыхлому снегу. Он то и дело проваливался по колено, но продолжал идти. Ведь следом за ним, идут его товарищи. Гринёв умышленно ставил Тимофея первым, не давая ему расслабиться. Хотелось проверить, насколько вынослив этот парень. Вот только проверка эта, выходила боком, для самого старшины. Шёл парень, как заведённый и казалось, не догадывался о таком понятии как усталость. Скорее наоборот, ему это нравилось. Тимофею действительно нравилось снова оказаться в своей стихии. Вот только часто приходилось останавливаться, дожидаясь постоянно отстающую группу. Не смотря на то, что он прокладывал лыжню, и шёл первым, по абсолютно непроходимой местности, его товарищи безнадёжно отставали. Зато эти остановки, позволяли осмотреться, прислушаться к тайге. Как учил отец. Тимофей помнил всё до мелочей.

Ему не было и десяти лет, когда отец начал брать его с собой на охоту.

– В лесу, Тимоха, веди себя тихо. Пришёл, сначала прислушайся. Как птицы щебечут? Как ведут себя лесные жители? Сорока стрекочет, послушай! Не приближается ли кто? К лесу сын надо прислушиваться и вести себя тихо. Иначе не подпустит тебя зверь близко, не видать добычи неосторожному охотнику…

Тимофей в очередной раз остановился прислушиваясь. Группа отстала на приличное расстояние. Можно было даже перекурить, если бы он имел такую привычку. Охотничий промысел не позволял пристраститься к табаку. Слишком въедливый табачный запах, зверь за версту чует. Тимофей прислушался. Тихо, ни зверя, ни птицы ничего, что хоть как-то могло помочь обнаружить постороннего. Лишь лёгкий шелест хвои в кронах сосен, слегка тронутых слабым ветерком. Вот шишка упала в снег, вот вторая, падая задела сухую ветку. Звук в морозном лесу, слышен отчётливо. Только не может шишка, два раза щёлкнуть по одной ветке, причём и звук и направление абсолютно одинаковые. Тимофей почувствовал в ладонях зуд азарта. Грудь опалил огонёк, в предчувствии дичи. И сразу с той самой стороны, где только что чудила шишка, донёсся очередной, тихий и совсем не лесной звук. Звук хорошо смазанного металлического устройства! « Затвор!!!» Тимофей не дал себе и секунды на размышление. Руки всё сделали сами. Отлаженный механизм, его охотничьего тела, сработал, как когда-то в детстве…

« Он долго преследовал этого волка. Слишком долго, если не сказать больше. Сердце колотилось в горле ушах и груди, готовое выскочить на свежий воздух. Жутко хотелось пить, но мешок с провизией он давно бросил, что бы легче было идти, за матёрым зверем.

Тимофей остановился и прислушался, стараясь тише дышать, что бы, не мешать самому себе. Тишина. Скоро стемнеет, а до зимовья добираться часа три не меньше. И угораздило же его тягаться с этим волчищем? Тимофей выпрямился, снял с плеча ружьё и тут, услышал сначала посторонний шелест снега, а затем НЕ СВОЁ тяжёлое дыхание. На лыжах быстро развернуться не удалось и он, запутавшись, упал, одновременно нажав на курок. Волк успел прыгнуть, но приземлился уже мёртвым. Заряд картечи остановил прыжок хищника».

Тогда ему едва исполнилось тринадцать! Сейчас в свои двадцать он был гораздо опытней. Но и противник его теперь не зверь – человек!