– А я думала, ты уже не придёшь, – растроганно промолвила она. – Хотела позвонить тебе; думала, не заболел ли?

Кристоф виновато поскрёб подбородок.

– Нет, не заболел, меня задержали в издательстве. Надеюсь, ты извинишь меня, Эрика. Вижу, я огорчил тебя своим опозданием.

– Н-да, нелёгкое это дело: писать книги, – пробормотала она себе под нос. – Кстати, а вот и мама моя!

Из кухни вышла невысокая худощавая женщина. На ней было строгое тёмное платье. Поседевшие с годами волосы были заплетены в косу. Глядя на живое, подвижное лицо с большими синими глазами, можно было предположить, что в молодости эта женщина была весьма привлекательна.

Эрика окинула мать улыбчивым взглядом.

– Познакомься, мама, это Кристоф Шульц.

– Добро пожаловать в наш дом! Мы с мужем давно мечтали познакомиться с вами, – сказала мать, предварительно смерив взглядом гостя.

– Ради бога, – протестующе покачал головой он, – не обращайтесь ко мне на «вы», а то я сразу почувствовал неловкость.

Согласно кивнув, женщина ещё раз смерила взглядом его, и внезапно её сердце словно согрелось солнечными лучами. Случилось нечто прекрасное в жизни дочери, и следует благодарить Бога за это. Она, казалось, с трудом удержалась, чтобы не воскликнуть: «Благодарение Богу! Благодарение Богу! Неужели они с мужем дождались?..»

Из гостиной донеслись шаги, а спустя мгновение перед Кристофом предстал глава семейства господин Гиль, с доброй улыбкой. Кристоф уставился на него. Хозяин, между тем, внимательно посмотрел в лицо ему и всё с тем же доброжелательством проговорил:

– Наконец-то я вижу перед собой того, кто смог завоевать сердце нашей единственной дочери. – А затем, почесав подбородок, добавил: – Я вот что скажу тебе, Кристоф, ты человек хороший, как я это заметил и, признаюсь, даже рад и, надеюсь, моя супруга тоже…

Кристоф вёл себя очень сдержанно. Он прерывался на полуслове, когда отец Эрики начинал говорить, и внимательно слушал его. Было видно, что отцу Эрики он понравился. Ну а мать её была просто в восторге.

– Прошу к столу. Обед готов, – сказала она, тем временем собрав на стол.

Кристоф улыбнулся, довольный тем, что произвёл должное впечатление и, заняв место рядом с Эрикой, начал есть.

– Здорово! Давно я не видел такого богатого стола, – признался он. – А для себя одного нет смысла такое устраивать… Потрясающе вкусно. Просто нет слов!

– Чувствуй себя как дома, – сказал отец Эрики и, выдержав паузу, словно давая гостю оценить по достоинству еду, вновь обратился к нему: – Кристоф, расскажи нам что-нибудь о себе, пожалуйста. Дочка кое-что рассказывала, но то лишь были детские воспоминания.

Тщательно выбирая слова и выражения, Кристоф принялся рассказывать. Поначалу он говорил немного сбивчиво и путано. Затем увлёкся, и его речь потекла свободно и без запинок. Практически всё, о чём он поведал, касалось писательской деятельности, за исключением нескольких эпизодов из его детства.

Отец Эрики задумчиво почесал подбородок.

– Ну, вот видишь, Кристоф, ты уже утвердился в литературных кругах. Гляжу на тебя, и не верится. Такой молодой, а уже признанный талант. Ты, главное, не засыпай на лаврах. Кто знает, пройдёт немного времени, и на весь мир известен будешь. Может ведь такое случиться?

Кристоф продолжал невозмутимо есть. Через некоторое время он положил нож с вилкой на тарелку, взял салфетку и промокнул губы.

– Ну, уж на весь мир! – улыбнулся он. – Ещё немного, и вы поднимите меня выше облаков. А вдруг не будет удачи, или я перестану писать интересно, оригинально, иными словами говоря, утрачу дар литературного таланта; что тогда? – Отец Эрики пожал плечами, и он продолжил: – Писателей сейчас – хоть пруд пруди. Можно ли удержаться на плаву? Можно. Путь один – писать, писать хорошо, другого не дано. Нельзя удержаться на плаву, не совершая плавательные движения. Хотя иногда так хочется опуститься на дно! Бросить всё и зажить своей жизнью – не писательской, а простой, человеческой. Целый день заниматься каким-нибудь полезным для общества делом, а вечером валяться на мягком диване, читая романы собратьев по перу или решая кроссворды, пока веки не сомкнутся.