Я мало помню тот день, кардинально изменивший наши жизни. А вот старшей и уже все понимавшей Элине было в разы сложнее. Ей пришлось взять на себя заботу обо мне и пережить ярость обезумевшего, преданного, опозоренного и овдовевшего отца.

Наша мать сбежала, а вот мы, две ее маленькие обездоленные копии, остались заложницами у того, кто сам не понял, что превратился в одержимого монстра.

Глядя на Волкова, я судорожно подбирала слова, было страшно, ведь правда не всегда спасала, иногда она губила. Впрочем, время сомнений прошло. Сама судьба буквально толкнула меня на тщательно выверенную откровенность:

– Вы правы, адмирал, мы с сестрой принадлежим к одной из богатейшей фамилии Земли. Единственные наследницы предпринимателя, чья компания входит в сотню богатых и влиятельных не только на Земле, но и за ее пределами. Однако, уверена, даже вы, с вашей занятостью и длительным пребыванием на службе в космосе, наверняка слышали новости о моей семье. Что моя старшая сестра Элина несколько лет назад пыталась уйти из жизни. Было ли это случайностью? Нет. Случилось ли впервые? Тоже нет! Станет ли счастливая женщина так поступать? Как вы считаете? – мой голос сам по себе, без притворства, звучал глухо, надтреснуто.

Глаза Волкова распахивались все шире от удивления, а я продолжила еще тише, по-прежнему испытывая душевную боль и стыд за прошлое, хоть и знала, что иначе нельзя было тогда поступить:

– Об этом случае умолчали. Только шесть лет назад, пока мою сестру реанимировали в больнице, я добровольно подписала кабальный контракт с Миротворческим корпусом, сбежав в академию от охраны. Зачем? Почему не осталась там, где у меня, казалось бы, было все?

Адмирал нахмурился. Скулы у него заострились, глаза потемнели.

Я отвечала на свои же вопросы и его, мысленные:

– Что могло заставить хрупкую, слабую, совершенно не подготовленную восемнадцатилетнюю девушку, которой прочили блестящее будущее главного финансового аналитика и в дальнейшем главы огромной успешной корпорации выбрать опасную и неопределенную стезю военного? – Взглядом я старалась сказать, что не имела права обличать вслух. – Почему за все шесть лет обучения, тяжелейшего и мучительного для такой неженки, эта девушка не завела друзей и сторонилась любых личных взаимоотношений? Или почему ее красивая, молодая и умная старшая сестра, которой и тридцати еще не исполнилось, живет затворницей и покидает дом лишь в сопровождении отца и охраны?

– Ваша сестра… – адмирал сбился, умолк.

Да, он вспомнил Элину и тот единственный раз, когда приблизился к ней. Смолчать было уже невозможно:

– Или почему герой войны, которому прочили должность командующего Космическим флотом, посетив ежегодный благотворительный бал в Миротворческом корпусе и станцевав пару танцев с прекрасной, но грустной молодой женщиной, неожиданно оказался в гуще грандиозного скандала? Почему после этого на него посыпался шквал лживых обвинений в коррупции и прочих гадостей? Почему в итоге, вместо повышения, он удостоился лишь должности ректора?

Адмирал поправил ворот рубашки, словно тот его душил. А я, встав на носочки, шепотом призналась:

– Я осознаю, что последствия вашего решения в отношении меня могут вновь доставить вам массу проблем. Мне очень стыдно, адмирал. Но, клянусь, у меня нет выбора. Очень прошу вас, отправьте меня на стажировку в Рукав Зеленого Змея на межвидовую станцию «Драза».

Опустившись на всю стопу, я сжала кулаки от напряжения, ведь прямо сейчас решалось: жить мне или существовать.

Волков сверлил меня нечитаемым, но слишком мрачным взглядом. Невозможно было понять, какое решение он примет. Я не знала его как человека. Только как ректора. Но, пока шло разбирательство по тем обвинениям, которые посыпались на него как из рога изобилия после посещения благотворительного мероприятия, Волков вел себя сдержанно, уверенно и благородно. Он не пытался оправдываться, защищаться, угрожать, перекладывать вину на других или обстоятельства. Он спокойно ждал итогов проверки. И она подтвердила, что поднятый в СМИ шум, – ложь и клевета.