Слава, воодушевленный дробным стуком колес, щурясь от яркого солнца, рассыпанного брызгами в мелькающих за окном сугробах и снежных шапках на деревьях, был неутомим и призывал к действию. Может быть, фиктивный брак с евреем? Или маленькая победоносная война? Или тайное, очень тайное! проникновение в штаб израильского главнокомандующего?) Мы хохотали, как дурные, вызывая вопросительные взгляды окружающих. Тепло и солнце творят с питерским жителем настоящие чудеса.

Но, нет и нет! Все, что могла, я сделала, считала я. Теперь нужно расслабиться и отдаться на волю судьбы. И плыть по течению. Слава негодовал.

А я поплыла себе. Тем более, что дел в это время навалилось невпроворот. Мы готовились к фешу, питерскому открытому чемпионату по ирландским танцам. Через две недели мои девочки должны были порвать своих конкуренток. Вика впервые танцевала сложный для нее рил, Даша хорошо помнила танец, но никак не могла зависнуть в воздухе во время прыжка и каждый раз проваливалась в пол вместо того, чтобы взлетать к небу, Катя была готова на все сто, но… уверенность в себе! Где этой девочке взять ее в достатке! Все мои подопечные требовали пристального внимания и напряженной работы. Кроме того, меня ждали в Берлине, а я никак не могла решить, на кого я оставлю девчонок, когда уеду.

«Давай встретимся. Я закажу столик в кафе. Посидим вдвоем. Ты и я»

Это был Эдик. У него сегодня День рождения. Я поздравила его утром. И вот теперь он хотел отметить это событие со мной.

«И чем же тебя порадовать при встрече?» – спросила я.

«Что-нибудь символическое», – написал Эдик.

«Может что-то особенное? – настаивала я.

«Особенное? Да! Мне хочется тебя поцеловать…:)»

Мой друг Эдик. Меня он хотел видеть не просто другом. В этом была огромная проблема. Неразрешимая проблема. Зачем я задала этот вопрос? Черт дернул меня за язык. Каков вопрос, таков и ответ. Вот теперь думай, как выкручиваться из этой ситуации. Так все некстати.

К тому же, совершенно нет времени. Эта замотанность. Дела-дела. Я подумала: «Ну как я поеду? Он начнет ко мне клеиться, а я не люблю, когда ко мне клеятся мои друзья». И я не поехала в кафе. Это было жестоко. Наверное, он ждал. Сидел один за пустым столиком и поглядывал на часы. Потом встал и ушел…

Я не люблю это воспоминание.

Все проблемы разрешились в один день. Девочки успешно выступили на фэше. Я позвонила в консульство, в Москву, и там сообщили, что можно приезжать за дарконом. А Лена, с которой мы вместе ходили на ирландские танцы, согласилась позаниматься с моими девицами, пока я буду в Берлине.

«Живи, сохраняя покой. Придет весна, и цветы распустятся сами», – говорят китайцы. К сожалению, со способностью «сохранять покой» у меня всегда было не все в порядке. Но цветы, все-таки, распустились.

Все завертелось со страшной, все увеличивающейся скоростью. Я ехала в Германию! Я ехала в Германию? Я ехала в Германию, о, ужас! Через пару недель я должна была оказаться в чужой стране. Готова ли я уехать из самого любимого города на свете и жить вдали от родных и друзей совершенно одна? Я совсем не была уверена в этом. У меня не было жилья. У меня было впритык денег – совсем немного. Вот тут-то мне стало по-настоящему страшно.

Все жили своей жизнью – работали, учились. Славка занимался ремонтом машины и оформлял загранпаспорт. Эдик участвовал в выставке молодых художников со своими мрачноватыми полотнами. Лучшая подруга Лизка, полгода назад уехавшая в Москву, готовилась к свадьбе. Я должна была решиться. Или отказаться от этой поездки.

«Если не поеду сейчас, потом буду жалеть об этом», – думала я,