– Я бы хотел перечислить некую сумму с моего счета на счет в другой стране, понимаете…

– Мы все понимаем, сэр, не стоит переживать, все сделаем максимально незаметно для всех – завуалируем перечисление под ваши остальные проплаты. Ни ваши жены, ни даже сами вы об этом не узнаете, – улыбнулся мне молодой человек.

Это мне нравилось.

– Какая возможная суточная сумма такого тайного завуалированного электронного перевода? – спросил я, давая ему свой номер счета.

– Две тысячи долларов, сэр.

– Спасибо, – сказал я, подписывая бумаги и протягивая несколько стодолларовых бумажек в окошко. Парень движением фокусника выхватил их.

Я вовремя отошел от кассы. Ануар торопливо, ища меня взглядом, выходила из кабинета для переговоров.

– Привет, как ты себя чувствуешь?

– Сейчас немного лучше, спасибо.

– Наверно, тебе лучше сегодня не ехать на завод?

– Даже не знаю.

– Может к доктору?

Я решил рискнуть:

– Я давно не отдыхал, просто устал, наверно. Я хочу сделать себе небольшой отпуск.

Я воспринял ее замешательство, как удивление.

– Послушай, мне кажется, лучше обратиться к врачу. У тебя очень странное настроение, извини, что я так говорю. Может, это и правда усталость. Ты, сколько я тебя знаю, никогда не отдыхал. Может, я позвоню твоей маме, чтобы она приехала? Уверена, что она найдет, как объяснить все своему мужу и уже сегодня будет здесь.

– Не нужно, – забеспокоился я. Мать всегда узнает родного сына и определит неладное. Лучшим выходом для меня было воздержаться от семейных конфликтов, и постараться сделать свое пребывание незаметным. – Я пару дней просто отдохну.

– Хорошо, дорогой.

Мы приехали домой. Только тогда, над дверью особняка, я разглядел выплавленный из золота фамильный герб с деревянной каймой, копия которого красовалась на всех документах. Это был оскал льва в полумесяце. Я решил узнать больше о себе, как о человеке, для начала по интерьеру дома и его комнат. Сначала я спустился со второго этажа по лестнице в гостиную, где находился центральный вход в дом, я проходил эту комнату несколько раз, но детально рассмотреть все не было времени. Дверь в гостиную с улицы находилась на небольшом подъеме и со стороны гостиной была окружена по бокам двумя большими колоннами, делящими комнату на две половины. Левая часть комнаты была меньше, чем правая. На полу лежал персиковый пушистый ковер, на стенах висели картины с видами старинного восточного города с проулками и мечетями, и пробегающими по брусчатой дороге ослами в повозках. Все было изображено в желто-коричневых тонах. Каждую картину освещали песочные резные светильники. В углу, непосредственно за колонной, находился белый большой диван с песочно-персиковыми подушками и журнальный столик из настоящей слоновой кости. Справа за колоннами на белом пушистом ковре стоял коричневый диван с белыми подушками. На коричневом дубовом журнальном столике ручной работы в стиле машрабейа лежала стопка глянцевых журналов. Две части комнаты были объединены огромной плазменной панелью. Под лестницей на второй этаж была арка, соединяющая гостиную с остальной частью дома. Следующей по ходу была огромная столовая, обитая деревом. Посреди нее стоял резной стол неимоверных размеров. Углы комнаты были заставлены глиняными горшками причудливых форм с оранжевыми цветами, похожими на петушки. На стенах висели написанные золотыми арабскими буквами цитаты из Корана на черном фоне в позолоченных рамках. Напротив столовой находилась другая столовая. Она была поменьше и попроще. Сначала я решил, что это обедня прислуги, но позже вечером я увидел обедающих в ней моих жен, и понял, что мужчины по обычаю кушают в разных с женщинами комнатах. Обе столовые имели выходы в ванные комнаты. Чуть дальше, за столовой, я обнаружил большой тренажерный зал с зеркальной стеной с одной стороны, стеклянной с другой, и закрытыми дверями на террасу с третьей. Там я нашел свою самую красивую жену, Айю, в спортивном костюме, упражняющуюся на велосипеде.