Павел отметил, с каким достоинством она вошла в эти двери. И узнал мягкую улыбку на лице, когда Аня, обведя взглядом зал, наконец встретилась с ним взглядом.

– Ребята! – громко объявила Таня, – Давайте уже садиться!

Толчея возле стола перемежалась звоном стаканов, все шумно отодвигали стулья, рассаживались, менялись местами, пододвигались.

Нина Алексеевна продолжала улыбаться, глядя по сторонам на своих учеников. Ее усадили во главе стола, рядом примостился Артем Коренев. Пошутили про свадьбу, выстреливая пробкой, открыли шампанское.

Когда они заканчивали школу, Нине Алексеевне было едва за тридцать, вдруг подумал Влад. Так же, как им сейчас. А ему она всегда казалась зрелой женщиной неопределенного возраста. Сейчас Нина, как звали ее между собой ученики, выглядела не хуже, чем пятнадцать лет назад: прическа не изменилась, а в брюках, оказывается, у нее неплохая фигура.

– Ребята, давайте же выпьем за встречу! За то, что мы нашли время собраться! – выкрикнула со своего места Таня.

– А Лешу Исакова не нашли? – неожиданно спросила Аллочка Кучерова, оглядываясь.

Аллочкой ее и в школе называли, и ласкательная форма таила в себе, скорее, издевку, чем нежность: совершенно наивное создание с огромными, всегда будто изумленными глазами. Она всегда держалась особняком, с ней мало кто общался: мальчиков она никогда не привлекала, да и ей, казалось, никто интересен не был. Вероятно, единственный, кто знал ее лучше всех, был Леша Исаков, школьный хулиган, сосланный к Аллочке за одну парту на перевоспитание. Сводилось оно к тому, что Леша просто списывал у Аллочки контрольные, получая за них четверки, но на уроках неизменно не мог связать и двух слов. При этом, несмотря на свой строптивый характер в отношении взрослых, Леша с одноклассниками дружил, и его ценили за отменное чувство юмора.

Внезапно наступила тишина. Аллочка удивленно смотрела на остальных, продолжая неуверенно улыбаться.

– Лешки больше нет, Аллочка, – тихо сказал Влад. И та отшатнулась, с ужасом глядя на одноклассника: – Авария.

Странно, что она ничего не знала, подумал Павел. Ему сказали о гибели Лешки два года назад.

– Ребята, – поднялся с рюмкой Артем Коренев, – Давайте тогда выпьем за тех, кого уже нет с нами.

А напротив Павла сидел Кирилл Яровой, взглядом сверля скатерть перед собой. Руки он сцепил на коленях, а голову словно втянул в плечи. Он и не подумал взять рюмку в руки, чтобы помянуть одноклассника. Среди присутствующих здесь он был тем, кто действительно ощутил утрату – Лешка был его лучшим другом. И, наверное, единственным.

Кирилл хорошо учился, не выказывал свои чувства девочке из параллельного класса Кате Зощенко, потому что знал – бесполезно. Почему Лешка взял шефство над неуверенным в себе одноклассником – неизвестно. Они вместе выходили из школы, ведь жили недалеко друг от друга. Лешка успевал зайти в какую-нибудь подворотню покурить, рассказать о том, как они вчера с «пацанами» провели вечер, а Кирилл молчал. Видимо, Лешка нуждался в слушателе, но потом вдруг начал выяснять, как живется Кириллу. «Во дурак!» – отреагировал он на признание в том, что тот не решается пригласить девушку на свидание. Кирилл смутился, но Лешка подбадривал его как мог: корявыми фразами и жаргонными словечками он велел ему не робеть перед девчонками. Самооценке Кирилла это даже помогло.

Лешка с детства занимался борьбой. Видимо, чтобы найти выход буйному характеру сына, Лешкины родители подчинили его жизнь спорту. Но сложно ответить – помогло это или, наоборот, навредило. Лешка, и так лезущий везде на рожон, чувствовал в себе силы, потому что, используя свои профессиональные знания, мог противостоять любому противнику. Он даже поступил в институт физкультуры, но нашел себе таких же дерзких товарищей. Кирилла же он и после окончания школы не забывал. Часто заходил к другу, словно передохнуть от своей стремительной и насыщенной жизни. Рассказывал о себе и слушал Кирилла. А потом вновь бросался в круговорот событий.