Я кивнул, испытывая вздыбившееся смущение. Мне вспомнились мои сомнения и то, что высказал их Александру. Нехорошо получилось. Ой, как нехорошо.

Суета не отпускала меня. Скучная, пыльная, превращающая дни в совершенно похожие друг на друга. Никаких волнений, никаких катастроф. Только вереница проблем и короткий ночной перерыв, мешающий решать их безостановочно – вникать в смысл всевозможных обращений, писем, записок, проверять факты, выискивать информацию в архивах, обращаться в разные организации, готовить проекты ответов, решений, поручений. Монотонное существование, созвучное механической музыке, одинаковой в любой момент, невыразительной, продолжающейся, пока действует завод пружины. Насколько долгий он у меня, я не знал.

В следующую субботу пришлось работать, к Марине я поехал воскресным утром. Соскучился по Кириллу. Осень прочно застряла на московских улицах. Я уже забыл, как выглядят дома в дневном свете, пусть и блеклом, худосочном. С любопытством глазел по сторонам. Окружающий мир все еще казался прекрасным.

Кирилл встретил меня спокойно. Успел отвыкнуть.

– Что ты мне принес? – Вот и все, что я услышал.

С тихой улыбкой я протянул ему дорогую игрушку – машину с пультом управления. По сути это была плата за мое невнимание к сыну, за мою вечную занятость. Попытка откупиться. Чуть позже мы отправились в зоопарк. Дежурный поход в дежурное место. Мне казалось, что Кирилл согласился поехать со мной только ради того, чтобы я мог отметиться. Он смотрел на обитателей клеток, вольеров спокойным, рассудительным взглядом, словно и не было здесь для него каких-то тайн.

И вдруг будто звучный аккорд – я увидел Настю. Она стояла перед изгородью, за которой в вытянутом водоеме плескались тюлени. Василий был подле нее.

Подойти? Почему бы нет? В конце концов, мы – родственники. Хотя нечто большее, чем вежливость, двигало мной. Мне была симпатична эта женщина. Хотелось видеть ее лицо, слышать голос.

Настя глянула на меня с милым удивлением.

– Видите, где мы встретились. – Она посмотрела на сына. – Василий, поздоровайся.

– Здравствуйте, – растерянно выдавил Василий.

– На самом деле, ничего удивительного, если здесь встречаются те, у кого маленькие дети. – Я указал на сына: – Это – Кирилл.

Мой сын повел себя весьма сдержанно. Василий был выше ростом, хотя и на год моложе.

Мы с Настей пошли рядом, дети потянулись за нами.

– Как вам работается у президента? – спросила Настя.

– Пока что я доволен. Хотя приходится нелегко. Занимаемся самыми разными делами. Вкалываем с раннего утра до позднего вечера. – Мне было приятно ее внимание. – А как у вас на работе? Что-нибудь изменилось после августа?

– Изменилось. Руководство изо всех сил демонстрирует преданность новой власти. Жена директора, которая по-прежнему возглавляет лабораторию, регулярно присутствует на рабочем месте. В последний раз такое бывало только в те времена, когда Андропов принялся наводить порядок.

Я слушал ее с добродушной усмешкой. Наша действительность могла только умилять – злиться было бесполезно.

С полчаса мы вместе гуляли по зоопарку. Наши дети попривыкли друг к другу и даже о чем-то говорили. У выхода мы попрощались. Я повез Кирилла домой. По пути я думал о Насте. Умная женщина. Красивая. И красота у нее тонкая, интеллигентная. Счастлива ли она с Эдуардом? Наверно, счастлива. А впрочем, кто знает.

– Пообедаешь с нами? – спросила Марина, когда мы с Кириллом вернулись.

Я не стал отказываться. Иллюзия налаженной семейной жизни продолжилась.

Вечером я встретился наконец с друзьями по писательскому цеху – это случилось в Нижнем буфете ЦДЛ. Леня Ваксберг и Дима Ушаков, перебивая друг друга, с азартом рассказывали мне про недавние события в литературном мире. Сразу после объявления чрезвычайного положения почвенники собрались на совещание и после недолгих обсуждений от лица Союза писателей СССР поддержали ГКЧП. А западники, как только путч потерпел фиаско, заявили, что не хотят быть вместе с ретроградами в одном творческом союзе и создали свою организацию: Союз писателей Москвы. А ретрограды от расстройства, что путч провалился, приняли в свои ряды скопом всех кандидатов на вступление и даже тех, кто вообще не помышлял вступать в их союз, – решили численность увеличить, явно за счет качества. Но у них проблема с руководителем – нет яркой личности.