Коля любимым местом выбрал ковёр. Из огромного пластмассового сундука он вываливал на него лего и собирал какие-то невообразимые конструкции, которые придумывал сам. Иногда кубики разлетались по полу, и тогда перемещение по гостиной становилось похожим на опасное приключение. Лев шутил, что дорога в ад вымощена не благими намерениями, а кубиками Лего.

Катя села за рояль, погладила клавиши, но играть совсем не хотелось. Она закрыла ладонями раскрасневшееся от беготни лицо и прошептала: «Как мне ему сказать? Господи, как мне ему сказать?»

Девушка взяла телефон с подоконника, проверила, нет ли сообщений. Вздохнула и стала набирать номер. Но увидела в окне Альбину, идущую в дом. Быстро нажала отмену, положила телефон на пюпитр и заиграла ненавистные гаммы.

Тем временем Лев хозяйничал у мангала. Коля обосновался рядом. Он здраво рассудил, что если сестру усадили за инструмент, то, во-первых, играть ему теперь не с кем, а, во-вторых, мама давно просила почитать ей вслух, и сейчас может наступить тот самый момент. Нет уж.

– Пап, смотри сколько улиток на этом лопухе! – Коля сидел на корточках и с любопытством их разглядывал.

– Да, улиток тут много, – пробормотал Лев.

Он устроился в тенёчке и не отрывался от телефона.

– О! Начинается! Колюня, брось ты этих улиток, иди скорей сюда! Борис в прямой эфир вышел! Сейчас Люська выступать будет!

На сцене появилась компания девушек разного возраста. Они начали перекидываться шуточками. Зал реагировал слабо, но девушки уже поймали волну, и мало-помалу зрители раскачались. Слышался смех и аплодисменты. Борис тоже смеялся, и в эти моменты изображение ходило ходуном.

Люся была самая младшая в команде. Она участвовала в одной сценке: играла роль пьяной дочери, которая пытается доказать матери, что трезвая. Лев отметил, что Люся абсолютно не смущалась. Невысокая, кругленькая, с разноцветными прядями волос, девочка бодро материлась, разгуливая по сцене в колготках и боди.

– Только бы мама никогда не увидела это видео! – сказал Коля, и они засмеялись.

Резкий порыв ветра поднял облако пепла, и Лев поспешил к мангалу. За считанные минуты погода полностью изменилась. Небо затянуло тяжёлыми чёрными тучами. Они продолжали наслаиваться друг на друга и сгущаться. Стало очень тихо. Ещё недавно вокруг них всё ползало, летало и суетилось – а теперь птицы, насекомые и даже растения благоговейно замерли. Где-то вдали уже слышался раскатистый бас. Затем верхушки деревьев закачались, молодая листва нетерпеливо зашепталась. Все ожидали начала небесной симфонии. Сосны в дальнем лесу уже склонились, приветствуя маэстро.

– Люблю грозу в начале мая, но только не за шашлыком, —пробормотал Лев. – Колюня! Быстрее сворачиваемся! Дожарим мясо на сковороде! Бегом домой!

Но гроза не шла ни в какое сравнение с тем, что его ожидало дома. Залетая с сыном в прихожую, он представил лицо Альбины с яркими пятнами злости на скулах. Ему припомнят, сколько раз он обещал барбекю-беседку, как у Борьки. Или хотя бы навес над старым мангалом. И что уже и гром грянул, а он даже не чешется. Так и вышло. Слово в слово. И про Борьку, и про гром.

– Сколько ещё я буду наблюдать, как ты вбегаешь в дом с недожаренным мясом? – Альбина металась по кухне. – Мне надоело!

Словно подтверждая слова Альбины, громыхнуло так, что Коля подбежал к отцу и спрятался за спину. Тяжёлые редкие капли упали на траву. И сразу же, не оставляя надежды, что гроза пройдёт мимо, обрушился ливневый поток. Дом превратился в корабль, попавший в шторм. В иллюминаторы-окна бились огромные волны, ветер гнул мачту-антенну, а по палубе-крыльцу катался беспомощный волейбольный мяч.