Запомнился, как яркое событие, приезд императора Николая II с семьей в мае месяце 1913 года в Ростов, где в 1609 г. митрополитом был его пра-пра-пра и прочее Филарет. Кортеж двигался мимо нашего дома в Яковлевский и обратно. Улицы были запружены народом, вдоль дороги стояли войска и полицейские. На террасе нашей квартиры был накрыт стол с выпивкой, закусками и чаем. Офицерские чины в течение дня свободно заходили выпить и закусить. Отец рассчитывал получить какую-то награду, но не получил. Над ним подшучивали, а он добродушно огрызался, уверяя, что выпивошная компания его вполне компенсировала и что медаль с дураком ему и вовсе не была нужна.

Ил. 1.7. Семья Н. А. Иванова на Московской улице: в центре сидит Екатерина Сергеевна, на коленях Лев, по часовой стрелке: Леонтий, Николай, Сергей, Анастасия, Владимир, Людмила. Екатерина и Андрей еще не родились

В праздники у нас собиралось много гостей. Родители были радушны и гостеприимны, нашу семью любили посещать и родные, и знакомые. В этом случае мужчины, конечно, играли в карты, в любимую и распространенную игру преферанс. Священник, садясь играть в карты, снимал наперстный крест. Однажды, заигравшись и поддав с закусочкой, так и ушел, забыв его на мамином комоде. На другой день рано утром прислуга переполошила весь дом, прибежав за крестом: без него священник не мог выйти на службу. Пока крест разыскали на комоде среди всяких безделушек, все проснулись, а потом этот пустяк служил предметом незлых шуток над священником.

Мы очень любили, когда летом начиналась большая стирка. Из магазина на помощь призывались «молодцы» – молодые продавцы. Они должны были приносить воду, помогать прислуге свозить белье для полоскания на озеро и оказывать другую помощь. Хотя строгий глаз старшей прислуги присматривал, молодежь находила время повеселиться с молодыми прачками и горничными. Визгу и суматохи было достаточно. Но самое главное происходило в тот день, когда белье было высушено и его вместо глажения утюгом катали на специальном деревянном громадном катке. Все гладкое белье – простыни, пододеяльники, полотенца, наволочки, салфетки, не помню, как было с рубашками, натягивали на круглые деревянные цилиндры, клали их на гладкий стол, сверх белья ящик нагружали валунами, в него же сажали и нас, визжащих ребят, и все это с грохотом каталось по цилиндрам по столу. Белье получалось совершенно гадким, изумительнее всего было льняное полотно, и аромат от него был совершенно незабываемый. Даже в деревнях, где (неразборчиво).

На Рождество в 1912 году, как всегда, была в самой большой комнате елка. Но, увы, детского праздника не состоялось. Родился брат Андрей. Елку молниеносно разобрали, и зала превратилась в родильную комнату. Родители никогда не скупились на праздники, они были многолюдные, с подарками, с играми и проказами. Клеили из бумаги разных цветов маскарадные костюмы, маски и все другие атрибуты, украшавшие стены зала и детской.

В один из теплых летних дней отец после обеда решил покататься на лодке. Отъехали к Яковлевскому монастырю, к Поречью. Рыбаки забрасывали сети.

Отец со свойственной ему широтой натуры предложил рыбакам какую-то сумму денег с тем, чтобы все, что будет вытянуто сетью, отдали ему. Не помню, о чем они говорили, поспорили рыбаки, а затем ударили по рукам. Сеть пошла и вытянула массу всякой рыбы. Мелочь сразу бросали обратно в воду, и крупной набралось несколько ведер. Что с ней потом сделали, не помню, наверное, раздаривали.

Эту квартиру на Московской семья оставила и перебралась в новую в только что отстроенном деревянном доме на Ярославской к Муравьевским. Сняли мы первый этаж, но прожили только лето и осень. Мама решила купить небольшой домик. Его подобрали на тихой улочке – Ильинке в просторечье, и Всехсвятской официально, по церкви Всех Святых, стоящей на площади перед улицей. Эту красивую церковь постройки начала XIX в. в 1930-х годах в порядке борьбы с религией уничтожили. В панораме города с озера получилась «дырка». Дом был старенький, требовал капитального ремонта. Нижние венцы подгнили, и он наклонился на бок. Покатыми были и полы, особенно в самой большой комнате, столовой. В доме было зимой холодно, хотя печи топили хорошо. Из-за начала Империалистической войны дом отремонтировать родители так и не смогли. В нем мы прожили до осени 1922 года, когда вскоре после смерти отца мать продала его, а мы переехали на казенную квартиру, выделенную старшему брату Сергею от Музея в Кремле, в бывшем доме семьи настоятеля собора.