Пальцы судорожно сжимают лямки рюкзака. Я снова ищу в нём воду, которую так и не нашла в прошлый раз. Коричневая книжечка с документами на его машину. Вспоминаю, как женщина, одна из пассажирок остановившихся у обочины машин, пыталась выцепить эту книжечку из моих окаменевших рук.

Поднимаю глаза. Радостно-оранжевый цвет кожаного салона, ворох красивых пакетиков из магазина по левую от меня руку, запах бергамота, тянущийся из золотистой стеклянной баночки ароматизатора. Как же всё это неуместно, нечестно по отношению к Антону. Я виновата. От мысли, что последними чувствами к нему были ревность и обида, становится окончательно плохо. Я вдыхаю, а лёгкие будто насквозь в дырах. Не наполняются ни на каплю.

Замечаю бутылочку минералки без газа на полу. Когда тянусь к ней, задеваю локтём один из пакетом. Он опрокидывается.

Поднимаю.

Дверь открывается.

– Вот, выпей.

Пока я пью мятную жидкость успокоительного, девушка нежно поглаживает моё плечо.

– Это я виновата, – бормочет она.

Я давлюсь лекарством, и в нос бьёт резкий запах трав.

Продолжает с грустью:

– Он хотел помочь…

– Мне нужно задать ещё пару вопросов гражданке Мироновой, – голос полицейского из-за спины блондинки.

– Да перестаньте уже, она всё рассказала, – девушка выпрямляется и делает к нему шаг. – Отпустите нас домой. Мы такой ужас пережили. Тебя есть кому забрать?

– Алиса! Алиса! – Катькины вопли вместо ответа.

Я выбираюсь из машины, и попадаю в крепкие объятия подруги.

– Господи, какой ужас¸– отстраняет меня, прижимает ладони к моим вискам. – Бедная моя девочка. Мне очень жаль.

– Алиска… – сзади обнимает Ленка.

Оказавшись в руках самых близких, я больше не могу сдерживаться. Слёзы начинают лить градом. На душе становится пусто и промозгло. Закрываю глаза, и жду, когда страшная картинка растворится, и я пойму, что это всего лишь кошмарный сон.

– И зачем вы туда попёрлись? – Ленка ставит передо мной очередную чашку чая, который вновь остынет, так и оставшись не выпитым. – Нельзя было снять гостиницу в городе? Целый дом. Обычно Антон не отличался щедростью.

– Перестань, – Катя толкает её в плечо, – о мёртвых либо никак…

– Либо правду, – зло шипит Ленка. – Почему ты не сказала нам? – переводит раздражённый взгляд на Катьку. – Или ты знала?

– Да ничего я не знала!

– Ну конечно! Это только от меня секреты. Потому что я стала бы отговаривать. Я не разделяю мнение, что надо прыгать в постель к нелюбимому мужику, хоть он и красавчик.

– Хочешь, чтобы Алиса старой девой осталась? Сама ты собственные принципы не соблюдаешь.

– Ты мне ещё будешь о принципах рассказывать. Ты скольких парней за последние полгода сменила?

– Не твоё дело. И я ничего не знала.

– Вы были знакомы всего месяц, и ты поехала с ним неизвестно куда. А если он маньяк? – Ленка смотрит на меня зло. – А если бы ты в ту секунду вышла из машины, а не он? Я всегда говорила, что от него будут только неприятности.

– Ле-на! – Катя встаёт. – Что ты несёшь? Мальчик просто хотел помочь бедной девушке. И погиб из-за этого.

– Я видела, какая она бедная. Если бы на её месте была какая-нибудь старушка на «Копейке», хрен бы он остановился.

Я будто в коме. Хочу их остановить, а ни слова сказать не могу. Даже бровью шевельнуть.

Катька нависает над Ленкой:

– Антон был отличным парнем. И им не пришлось бы никуда ехать, если бы ты не давила на Алису. Из-за тебя она относится к сексу как к чему-то особенному. Навешала ей лапши на уши.

– Не хочу, чтобы она разменяла себя так, как я когда-то. И как размениваешь ты.

– Девочки, перестаньте, пожалуйста, – мама, укутанная в пуховой платок, стоит в дверном проёме. – Человек погиб. А вы о какой-то ерунде.