Долго еще стоял этот разговор в голове, и Сергеев никак не мог понять, куда “гнул” Толик. “Неужели он имеет к этому какое-то отношение? А уж то, что в его голосе звучала угрожающая нотка, было вне всяких сомнений. Да и все его предупреждения казались изворотливыми и хитрыми. Так предупреждать мог только человек, имевший отношение к этому делу. Но тогда почему он не сказал об этом напрямую? А может быть его просто попросили попугать? Но, с другой стороны, почему он меня не подставил, хотя я этого еще не знаю”.

Сергеев взглянул в зеркало: дорога была более или менее прямая и фар сзади не наблюдалось, лишь изредка проскакивали встречные машины.

“Вполне возможно, что это маневр – что дала бы эта подставка? Стрелять нельзя, а скрутить и сунуть в машину у них вряд ли получилось бы, только привлекли бы внимание. А место шумное, ментов полно и этот риск им совершенно не нужен. Им нужен дипломат, и они скорее всего будут давить на психику – так, как это делал Толик. Они думают, что я теперь от них никуда не денусь. Да, наверное, примерно так все и обстоит. Ну этот Толик! Кто бы мог подумать. Он казался неплохим человеком, хотя и немного скрытым”.

Мысли Сергеева окончательно запутались, они бились словно о кирпичные стены. Одни мысли пытались сконцентрироваться, другие паниковали, а некоторые и вообще кричали: “… да брось ты это дело, отдай им дипломат, пускай подавятся. У тебя есть Диана, есть свое дело и можно прожить без этих денег, а, значит, и без всех этих проблем”.

Сергеев заметил, что никогда еще так не нервничал, и происходило это даже не из-за того, что он и его любимая в опасности, а главным образом из-за запутанности ситуации: “кто – за, кто – против? Где этот Петя? Что за бумаги в дипломате, кому они так нужны и что за люди охотятся за ним и одни ли они?”

Даже в Диане, несмотря на всю свою любовь к ней, не было полной уверенности: она его все-таки обманула, послала за дипломатом в дом, где его могли убить. Хотя она говорит, что не знала о присутствии тех людей в доме. Возможно это и правда.

Машина свернула на знакомую проселочную дорогу, если постоянные кочки, ямы и камни вообще можно было назвать дорогой. Несмотря на хорошие амортизаторы и подвеску машина ехала будто вприпрыжку. Когда до дома оставалось метров триста, Сергеев смекнул, что фары лучше выключить. Было темно, но доехать удалось без особых затруднений.

Уже у дома оказалось, что фонарь не работает. Выйдя из машины, Сергеев решил обойти дом и осмотреть окрестности хотя бы метров на пятьдесят. Над головой деревья шелестели еще оставшимися пожелтевшими листьями, скрипели стволы. Вдоль дороги и меж участков росли тополя и березки, именно оттуда и раздавались какие-то непонятные звуки.

Сергеев постоянно оглядывался, ему казалось, что за ним кто-то наблюдает. Он боялся того, что дуло пистолета окажется у его головы третий раз за последние трое суток. А деревья, стоявшие вдали, казались людьми и, лишь подойдя к ним, Сергеев понял, что это не так.

Это повидимому нервы, нет людей без нервов или он просто раскис? Да, тут раскиснешь, когда не знаешь, из-за какого угла шарахнут. Драться, конечно, проще и с двумя и с тремя, если смотришь противнику в глаза, а тут – как с закрытыми глазами, ничего не видишь, бьешь наугад, а тебе исподтишка наносят сильные и прицельные удары. Ну сумел пару раз увернуться, удары прошли вскользь, но не всегда так везет. Нужно сорвать, обязательно сорвать со своих глаз повязку или научиться драться с закрытыми глазами.

Но все равно, нужно что-то делать. Да, рискованно, но такой шанс бывает раз в жизни, неужели вернуть дипломат, отдать два миллиона, отдать свои мечты и веру в светлое будущее? Да, живется вроде неплохо, но каждому человеку всегда хочется жить еще лучше, и это не жадность, а обыкновенный человеческий инстинкт, поиск счастья. Поиск идеальной жизни.