– Разумеется.

– Вы позволите навестить вас там?

– Нет, Никита. – Вера уже сидела в дрожках. – Не обижайтесь на меня, но… Право, вам не стоит приезжать. Мне это будет тяжело. Да и вам, я думаю, тоже не радостно. Вы ведь всё понимаете.

– Но, Вера…

– Прощайте, Никита Владимирович.

Закатов хотел сказать что-то ещё, но его окликнули. Пётр и Зося, весёлые, смеющиеся, в окружении семейства Браницких махали им из коляски. Молодые ехали в Петербург. Оттуда Пётр, оставив юную супругу на попечение семьи старшего брата, должен был вернуться в Варшаву. Вспомнив слова Веры о том, что теперь им только остаётся радоваться чужому счастью, Закатов в последний раз сжал в ладони холодные пальцы княгини Тоневицкой и, не оглядываясь более, пошёл к молодой паре.

Полчаса спустя, оставшись наконец один, Закатов медленно прошёл через старый парк к воротам имения. Было уже около десяти утра. Солнце давно поднялось над дальним лесом, нехотя осветив убранные поля. Сверху, из вышины, послышались отрывистые клики. Никита поднял голову и увидел, что небо пересекает чуть заметная, запоздалая цепочка улетающих гусей. «Как поздно они, однако, в этом году…» – подумал он.

… – Барин, да что же это за нелепие такое… – немедленно принялся ворчать Кузьма, когда Закатов извлёк его, сонного и облепленного соломой, из-под тарантаса. – Было слово, что на час всего вы до графа будете! Я и не выпрягал, и напоить не дал… Хоть бы распоряжение дать изволили! Лошадь – она ведь вам не человек, она от плохого обхождения очень даже околеть может! Шутка ль – всю ночь запряжённая простояла!

– Ладно, старина, не серчай: виноват уж, – усмехнулся Закатов. – Сейчас поедем. Так уж вышло. Дела…

Но Кузьму уже было не остановить:

– Дела-то делами, только барыня дома, поди, уж разума от беспокойства лишилась! Видано ли, супруг на час уехал, а всю ночь нету! В округе-то небось Стриж безобразит! Уж сколько бедствий было! Четвёртого дня только Истратиных управляющего дубиной по башке на дороге приложили да ограбили вчистую! Экие разбойники…

– Какие ещё разбойники, выдумал! – с досадой оборвал его Закатов. – У нас с тобой и взять-то нечего!

Он подошёл к тарантасу, намереваясь забраться внутрь, – и вдруг отпрянул, невольно выругавшись: из-под колеса на него смотрело чудовищно грязное, худое, глазастое лицо.

– И вот тоже ещё, девка откуда-то взялась! – продолжал бурчать Кузьма, возясь с упряжью. – Пришла и говорит: велено, дядя, здесь быть, потому твой барин меня в карты выиграл! Я, понятное дело, руки ей развязал. А всё ж не верится. «Поди, – говорю, – прочь, дура немытая! Врёшь ты! Наш барин отродясь не играл…»

– Всё правда, Кузьма. – Закатов наконец вспомнил о своей партии в вист. – Это Василиса, она теперь наша. Давай, Васёна, полезай в тарантас, на своих ногах ты всё равно не дойдёшь.

Василиса молча подчинилась, скользнув по лицу Закатова сумрачным взглядом. Кузьма сердито кивнул на её ноги, покрытые корками запёкшейся крови:

– Кто скотину не жалеет, кто людей… Тьфу! Ну, так едем, что ли, Никита Владимирович? Садитесь!

– Трогай, я пока так. – Никите отчаянно хотелось спать, но почему-то при мысли о том, что семь вёрст придётся ехать в тарантасе с глазу на глаз с этой Василисой, все мысли о сне пропали. – Дорога сухая, пройдусь.

– Как знаете.

Через десять минут старый скрипучий тарантас катился по пустой дороге. Кузьма взмахивал вожжами, вполголоса напевал песню. Закатов шёл рядом с лошадьми и слушал, как с неба, уносясь за лес, кричат гуси.

Когда тарантас, содрогаясь всеми членами, в последний раз взобрался на вершину холма, внизу открылся вид на Болотеево – сельцо в две улочки серых, разваливающихся изб, крытых где соломой, где старым тёсом. Правда, две-три избы виднелись новых, да несколько явно ремонтировались. Церковь тоже была старая, с осевшей на один бок колокольней. Над куполом кружила, уныло каркая, стая ворон. Большой пруд, почти целиком затянутый ряской, топорщился ржавыми зарослями рогоза. Полуголые вётлы, казалось, цепляли сучьями рваные облака. Единственным светлым пятном в открывшейся панораме был новый господский дом над прудом, в котором настлали полы и навесили двери лишь месяц назад.