– Просто кошмар! – воскликнула писаная красавица Елена, встряхнув каштановой чёлкой и надув губки. – Маски-шоу в бизнес-центре! И ещё говорят о поддержке бизнеса!

– Подобное было и на пивоваренном заводе, – тихо заметила Инна, девушка на вид чуть помоложе и попроще подружки, но тоже очень привлекательная, с задумчивым взглядом карих глаз. – Там директор кричал, что это попытка рейдерского захвата. Мы ничего об этом не напечатали. Редактор сказал, что это дело правоохранительных органов, что нужно дождаться официальных результатов расследования…

– А правоохранители уже на месте! – хмыкнул Колоткин.

– Ясно, что и на этот раз мы ничего об этом публиковать не будем, хотя бы Чермных озолотил нас! – за всех сделала очевидный вывод Елена. – Непонятно только: зачем вообще нас позвали сюда? Для острастки омоновцев, что ли?

– Не очень-то они нас стесняются! – снова хмыкнул Колоткин.

Каморин подумал о том, что обращение в подобных случаях к журналистам – это заведомо безнадёжная попытка ухватиться за соломинку. Однако он не сказал этого, зная о том, что притихший за своим столом начальник ПТО Агошков не преминет передать Чермных высказывания журналюг. Судя по скорбному виду, с каким Агошков поглядывал на гостей, они ему не очень нравились.

– Неужели предпринимателям ничего доказать нельзя? – как бы впервые удивилась этой мысли Елена.

– Да уж нельзя, наверно, потому что всё хитро делается, – ответила Инна. – И непонятно, кому доказывать. Ведь это должны быть тоже правоохранители, только какие-то другие, честные…

– Делается всё не так уж хитро, по схеме довольно простой, но очень надёжной, – возразил Колоткин. – В каждом бизнесе всегда найдутся какие-то нарушения, и не много фантазии нужно для того, чтобы раздуть их до серьёзных масштабов. Затем владельцу объясняют, что выбор у него небольшой: либо он дёшево продаст активы кому скажут, либо его замучают проверками, разорят штрафами, а то и посадят.

– И после серии перепродаж активы переходят в собственность родственников или друзей инициаторов «наезда» на предпринимателя! – радуясь своей догадливости, воскликнула Елена. – Или они получают на свои зарубежные счета разность между действительной ценой активов и продажной! Я об этом слышала!

– Ну вот видите: это на самом деле совсем не сложно, – спокойно заключил Колоткин.

– Только не надо идеализировать бизнес, особенно малый! – с неожиданным оттенком личной обиды заявила Инна. – Во всех СМИ принято умиляться: ах, какие «малыши» смелые и стойкие! Как героически они преодолевают всяческие препоны! А между тем нет эксплутаторов более жестоких, чем мелкие хозяйчики! Они ведут дела вроде бы по-семейному, по-домашнему: по праздникам садятся со своими работниками за один стол, преподносят им небольшие подарочки, но зато и работать заставляют сверхурочно, и отпуска дают коротенькие и без отпускных, и зарплату официально платят минимальную, остальное – в «конверте», и увольняют запросто.

Каморин печально поник головой: в редакции «Ордатовских новостей» всё было именно так, как говорила Инна.

Чермных появился перед журналистами только спустя полчаса, с папкой в руках. Каморина, не видевшего его года два, поразили перемены в его облике: лицо стало одутловатым, тело ещё больше погрузнело, глаза потускнели. Он казался напряжённым, смятённым. При появлении шефа начальник ПТО сразу поднялся и вышел, освободив ему место за своим столом. Тот сначала раскрыл папку с бумагами, подошёл к журналистам, торопливо положил перед каждым несколько листков бумаги, соединённых скрепкой, и затем сел. Помолчав с полминуты для того, наверно, чтобы журналисты бегло рассмотрели предложенные им отсканированные копии документов, он заговорил глуховатым голосом: