Новоиспечённый холостяк был импозантен и всё ещё привлекателен для многих значительно более молодых женщин. Не тратя времени на долгие ухаживания, он сходился только с теми, которые оказывались достаточно доступными. Вкуса к долгой «осаде» у него не было. При всём своём неравнодушии к дамам Чермных мало соответствовал привычному представлению о соблазнителе. Именно к соблазнению он прилагал очень мало усилий, будучи почти всегда загруженным деловыми заботами и считая беготню за юбками ниже своего достоинства. Он подбирал любовниц, следуя простому правилу: нужно сначала предложить даме поужинать в ресторане, а затем пригласить к себе домой. К женщинам, которые отказывались от ресторана, он сразу терял интерес. Столь же безразличен он становился и к тем, которые после ужина отказывались от предложения «продлить приятный вечер в домашней, более камерной обстановке», что вполне недвусмысленно подразумевало постель. Впрочем, раза два с ним случался облом: дамы не понимали (на самом деле или только делали такой вид), что означает его приглашение домой, и уже будучи у него в гостях решительно отклоняли вариант с постелью. После чего он сразу превращался в кислого, холодного брюзгу и довольно бесцеремонно выпроваживал коварных недотрог.

Дольше обычного продолжались его отношения с секретаршей Яной Дорошкевич, рабочее место которой находилось в его приёмной – проходной комнате перед дверью в его кабинет, или «предбаннике», как говаривали в конторе ООО «Кредо». Яна была очень хороша собой и загадочна. Встречая взгляд её серых глаз, чуть прищуренных по обыкновению, он никогда не мог понять, что же она чувствует и думает на самом деле. Он знал, что этот прищур мог означать, в зависимости от обстоятельств, самые разные её настроения: требовательность, внимательность, томную мечтательность, высокомерие и пренебрежение. Её лицо было красивым и непроницаемым, как у женского манекена: пухлые губы модного тона «осенняя роза», изящный носик, пышные платиновые волосы. Прожитые тридцать четыре года ещё заметно не отразились на её нежной коже и точёной фигуре с хорошо развитыми бёдрами и грудью, ей вполне можно было дать и на десять лет меньше.

Пожалуй, Яна стала бы его постоянной женщиной, когда б не задалась невозможной целью: женить его на себе. Сначала он только морщился, когда она говорила с ним о бракосочетании, но скоро она стала ему в тягость. Особенно после того, как она сообщила о том, что беременна. Как раз в это время в его жизни появилась Александра…

Чермных гордился тем, что не тратил на женщин почти ничего помимо расходов на ресторан: его самолюбию льстила мысль о том, что он интересен им сам по себе как незаурядный и привлекательный мужчина. Впрочем, он понимал, что притягательная аура окутывает в глазах обычных россиян любого успешного предпринимателя…

…То, что она позволит Чермных всё, Александра поняла сразу, как только услышала изменившуюся, вкрадчивую интонацию его голоса. Она давно решила, что ей, уже на пятом десятке, без мужа и детей, не стоит лишать себя возможности снова почувствовать себя настоящей женщиной, желанной для мужчины, способной подарить ему счастье. Если интересный, достойный кавалер пожелает её близости, она ломаться не станет. Потому что сколько ещё будет у неё таких случаев?.. К тому же он вдруг показался ей забавным и милым – этаким старым, толстым котом, подкрадывающимся к птичке…

В «Ламбаде» Александра нашла в меню запомнившуюся ей своим игривым названием «Нескромную сестру ягнёнка», и её остро захотелось отведать это блюдо, но сказать о своём желании она почему-то постеснялась и предоставила выбор Чермных. Тот заказал для неё и себя телятину «Гурмэ» – острое жаркое из нежной телячьей вырезки с черносливом, фасолью и овощами под пряным, пахучим соусом. Обещанное «Шерри-бренди» на самом деле оказалось слишком крепким для нее, так что она только пригубила рюмку, но зато сладкого игристого вина Martini Asti с медовым привкусом выпила с наслаждением три бокала и опьянела: у неё слегка закружилась голова и по телу разлилось томительное тепло…