Ты ведь не просто изменил...
Ты убил и растоптал мою любовь. Мое доверие.
Убил в тот самый момент, когда решил, что трахать на работе свою секретаршу в рот - это нормально для женатого мужчины!
Настойчивый сигнал мобильника врывается в мою депрессию неприятно веселым рингтоном. Надо будет поменять мелодию, дико начала раздражать...
Тупо смотрю на экран. Мама звонит.
Я редко с ней общаюсь, слишком уж мы по-разному смотрим на мир. Она все мое детство превратила в какой-то странный аттракцион своих психологических заскоков, считая с того дня, как они с отцом развелись.
И тогда началось...
Сначала мать пристрастилась к алкоголю. Потом к антидепрессантам. А затем вдруг всë это бросила и переключилась на странноватые духовные сообщества, вроде секты какого-то фиолетового эго.
Помню, что мне было лет шесть, когда отец ушел к другой женщине и больше не вернулся. Мать говорила о ней исключительно матом и всегда добавляла, что это - проститутка.
Однажды я по наивности спросила, что это значит, и тут же пожалела. В тот период мать еще держалась за бутылку и спьяну решила продемонстрировать доченьке всë наглядно. Откопала в шкафу забытую папашей флешку и воткнула в ноутбук.
Там оказались видео... много видео с людьми... голыми мужчинами и женщинами, которые шокировали меня и безумно напугали странными протяжными воплями, утробными стонами и руганью.
«Смотри! Смотри! - зло приговаривал на ухо заплетающийся голос, обдавая меня перегаром. - Вот что такое проститутка. Вот чего не хватало твоему папаше! Ты меня слышишь?!»
- ...ты меня слышишь, Даш? - возвращает в реальность недовольный голос из трубки. - Почему матери не отвечаешь?
- Привет, мам, - механически здороваюсь я и снова утыкаюсь лбом в окно. По ту сторону стекла в тихих серых сумерках ползут прозрачные капли дождя, под стать моему настроению.
- У меня появилась идея, - сразу приступает к интересующей теме мать, даже не поинтересовавшись, удобно ли мне с ней разговаривать. - Надо отремонтировать бабушкину развалюху в деревне и выгодно продать.
- Зачем?
- Я хочу разменять свою квартиру на другую, поближе к центру. Петенька идею одобрил.
Петенька - это ее сожитель и по совместительству тоже адепт их странной фиолетовой секты.
- Делайте, как считаете нужным... - устало вздыхаю.
- Мы не можем! Бабушка оставила свою развалюху в наследство не мне, так что придется тебе побегать к нотариусу, чтобы оформить разрешение!
- Я сейчас не могу этим заниматься, и ты это прекрасно знаешь. Мне рожать скоро. На таком сроке не до беготни по нотариусам.
- А ты Владика нашего попроси подсобить! Он по-быстрому все решит, - предлагает мать и, помедлив, вкрадчиво напоминает: - А ведь мы бы могли обойтись и без продажи бабушкиного старья в Гадюкино, если бы ты ему только намекнула, что мне не хватает денег на жилье...
Знала бы она, что «наш Владик» еще сегодня сделал! По-быстрому... Но такие личные вещи я обсуждать не могу. Только не с ней.
- Нет, мама, - выдавливаю из себя угрюмо. - Не буду я его об этом просить. По-моему, у тебя отличная квартира. Двушка с евроремонтом и в хорошем районе...
- Но не в центре!
Иногда моя мать чертовски напоминает старуху из сказки про рыбака с золотой рыбкой. Чем больше идешь у нее на поводу, тем большего она требует. А ведь евроремонт в квартире ей именно мой муж и организовал целиком за свой счет. И полгода даже не прошло.
Зловеще тихий щелчок со стороны просторной прихожей заставляет меня окаменеть с мобильником в руке. Сердце в груди спотыкается.
Владан вернулся...
- Мам, я больше не могу разговаривать, извини, - бормочу скороговоркой, гипнотизируя затравленным взглядом дверь.