Зашли в круглосуточный продуктовый. Никита хотел пива, но Сережа взял минералки. Некоторое время молча стояли у входа в магазин. Курили, пили минералку. «Если бы не он, я бы, наверное сейчас сидел в каталажке. За драку, в лучшем случае», – подумал Никита. Ревность и чувство обиды на девушку, которая отвернулась и заигрывает с другим, смешались с пьянящим коктейлем и могли привести к трагедии в сумеречном городе. К сломанным жизням и костям.

Ребята вернулись к причалу, где все осталось на своих местах. Правда, люди уже начинали засыпать – они гуляли всю ночь. Девушка как ни в чем не бывало пошла навстречу Никите, даже не догадываясь о том, что ему показалось несколько часов назад и что он мог сделать.

Она удивилась и спросила где были ребята. Они ответили что-то невнятное и быстро погасили этот разговор. Попрощались с компанией капитанов и помощников, и отправились к Спасу на Крови.

Утро. Рассвет в белые ночи наступает незаметно. Времени около пяти часов. Никита прощался с ребятами. Сережа внимательно посмотрел Никите в глаза и уточнил, дойдет ли он до дома. По дороге домой Никита снова зашел в продуктовый и все-таки взял себе пива.

Покурил, выпил бутылочку и двинулся к Дворцовому мосту. Впереди оставался целый день, который только рождался в эти минуты. На светлых улицах никого не было. Никита шел домой и солнце освещало его путь. За спиной болталась гитара. Все, что случилось ночью, стало уже частью истории и больше не могло причинить вреда. Осталось только легкое воспоминание о том, как он чуть не разменял свою жизнь по глупости. Летом в Питере всегда полно историй.

***

– Расскажу, если мы перейдем на ты, Наташа, – ответил Никита, – Все-таки нам предстоит какое-то время оставаться попутчиками в этом, я бы сказал, неформальном путешествии. И фамильярности нам ни к чему.

– Хорошо, я не против.

– Отлично. Питер – это очень атмосферное место, населенное своеобразными людьми. В этом городе стоит быть осторожными и внимательным, чтобы случайно не влипнуть в историю. Когда ты маленький, весь мир сжат до пространства в несколько дворов и маршрутов. Кажется, что везде и всюду также, как дома.

Большие дома, большие люди, занятые своими делами и не обращающие внимания на мелюзгу. Но для меня мир стал расширяться довольно рано. Когда мне было семь лет страны, в которой я родился, окончательно не стало. Я видел ее осколки, похожие на крупные льдины, плывущие по темной Неве по весне.

В тот год я получил целый много новых возможностей. Я был предоставлен сам себе. Гулял там, где хотел. Занимался тем, чем хотел заниматься. Я стал маленьким оборванным мальчиком, затерянным на серых и темных улицах города. Но я был не одинок. Среди старых облупившихся и закопченных домов то время бродило много потерянных взрослых и детей.

На башенке дома, стоявшего через дорогу от Василеостровской, кто-то налепил огромное фото девушки в белом одеянии, державшей в руках египетские символы власти – посох и анкх. Это была секта Марии-девы-Христос, новое религиозное течение. Мария безучастно взирала на пьянки и драки, толпы беспризорников и безработных, горящие ларьки и самоорганизованные барахолки простирающиеся под ее ногами.

У метро сладко пахло пышками. Неподалеку работала будка с пивом, к которой всегда стояла очередь. Прямо в фойе метро работали игровые автоматы для спускания денег, люди повсеместно пили и были пьяны. Тут же торговали моментальными лотереями. А неподалеку, в ларьке, можно было купить серьезные детские вещи, вроде жвачек с наклейками или шоколадок.

И все это на фоне каменных особняков и дворцов, лепнины и роскоши. С тех пор город сильно изменился. Он приукрасился, приободрился. Стал одним из самых посещаемых городов мира. С улиц убрали беспризорников, бездомных, жуликов и сумасшедших. Отремонтировали и отмыли грязные фасады домов, а где не смогли отмыть, там закрыли их полотнами, изображающими красивые фасады.