Через десять минут капитан уже ковырял ключом в замке. Дверь номера скрипнула и отворилась. В стандартной одноместной комнате была скромная обстановка: застеленная железная кровать с деревянными спинками, расшатанный стул, полированный стол, окно и крохотный балкончик, раковина для умывания. Душ и туалет были общими на этаже. Экономкласс, и даже слишком эконом. Жаль, но другие номера, более уютные, в этот день были заняты.

Громобоев быстро помылся, переоделся, нашел за углом телефон-автомат и дозвонился до Ирины. Подруга только вернулась с работы, и, хотя была усталой, уговорились тотчас пересечься в центре. Эдик купил на местном рынке сладости, дыню, арбуз, цветы, вино, хоть и спешил – прибыл в условленное место чуть-чуть опоздав.

Капитан увидел свою любимую издалека. Девушка сидела на лавочке под чинарой, скромно поджав ноги и теребя в руке платочек, вся белоснежная, как невеста: в белом платьице, в белых туфельках, с белой сумочкой.

Сердце Эдика затрепетало. В эту же минуту и Ирина заметила вернувшегося с войны любимого мужчину. Она подбежала, бросилась на шею, полились слезы радости от встречи (наслаждаются девичьими ласками и обещают приехать обратно многие – возвращаются единицы), затем последовали поцелуи, томные, нежные взгляды.

Громобоев твердо решил отложить приобретение билетов до завтра, увлек подругу в свой номер, и там они наслаждались друг другом до утра. Энергия, скопившаяся за месяц, переполняла молодое тело и требовала выхода вновь и вновь.

Проснулся ближе к обеду. Ирина еще сладко спала, прижавшись к груди Эдуарда, пшеничные волосы, пахнущие французскими духами, закрывали ее лицо. Капитан собрался с силами, потормошил соню и смог еще разок, а кончив, зычно прорычал, сладко улыбнулся и, блаженствуя, расслабился.

Он чмокнул подругу в щечку и, глядя в ее большие зеленые глаза, подтвердил данное весной обещание жениться.

Ирка в ответ крепко обняла, сладко поцеловала кавалера и нежно проворковала на ухо, что не верит своему нежданному счастью. Под это воркование вновь вспыхнуло желание. Быстро повторили, а после короткой паузы вновь побаловались «сладким».

Потом Громобоев отправился в душ в конце коридора и, плескаясь под струями прохладной воды, долго размышлял, как разрешить созданную череду проблем, да какое там череду – он сам себе создал полный воз проблем! Оформление развода, женитьба, алименты на дочь, усыновление пасынка, переезд в Ленинград, жилищный вопрос. Хорошо хоть, Афанасьев предоставил квартиру дяди и поиски жилья пока не актуальны. А что делать потом?

«Ладно, как-нибудь само собой все утрясется. Чего сейчас голову ломать? Будем решать проблемы по мере их поступления!» – подумал Эдик, шумно вдохнул и, зажмурившись, словно нырнул в пучину надвигающихся неурядиц.

Ирина, несмотря на свой молодой возраст, оказалась женщиной довольно опытной и практичной в житейских делах, она имела обширные связи в городе, за небольшую сумму и «колониальные» сувениры в один день их расписали. (Эдик о своем нерасторгнутом браке в ЗАГСе дипломатично промолчал.)

Процедура совершилась быстро и буднично: молодой согласен, молодая тем более, скрепили согласие подписями и крепким поцелуем, получили свидетельство о браке, штампы в паспорта. Ирке – в общегражданский, а Эдуарду – в служебный заграничный. Многое повидавшая сотрудница недоумения не выказала и глупых вопросов не задавала, спрятала конвертик и пакет с подарком, затем с легкой ироничной улыбкой пожелала молодоженам счастья.

Так Громобоев стал двоеженцем, что в стране было уголовно наказуемым и грозило наказанием вроде бы от года до трех.