Но тем, что они периодически получали далеко неочевидные «неуды», приятели были обязаны, в первую очередь, самим себе, так как жертвами их частых «приколов», как правило, становились сами доблестные «однопартийцы».

Подсказывая друг другу во время устных ответов с места, Виталик с Альбертом запросто могли в массе правильно сообщенной шепотом информации с самым серьезным видом добавить явную «дезу» – абсолютную чушь, при произнесении которой очередной педагог хватался за сердце, а класс покатывался со смеху.

Результатом для отвечавшего закономерно становились двойка в дневнике и отцовский ремень дома. После этого они, обычно, весь следующий день «дулись» друг на друга и говорили, что теперь «ни в жисть» не будут общаться между собой. Однако, уже через сутки оба прилюдно мирились, и все начиналось сначала.

Алексею же особенно запомнилась история, когда Горшенков как-то принес в школу какую-то очень ценную книгу, доставшуюся его родителям с великим-превеликим трудом, и, расхваставшись ею перед одноклассниками, всего лишь на несколько секунд оставил ее без присмотра.

В результате, тот день для него закончился незабываемо…

Чувствуя «белую» зависть одноклассников и с легким чувством превосходства над ними, Виталик после уроков, «на крыльях славы», пулей отправился домой, чтобы успеть до прихода родителей вернуть эту ценную книгу на ее законное место в книжном шкафу, и… о, ужас… обнаружил на ее титульном листе сделанную корявым «альбертовским» почерком следующую бесценную надпись: «Дорогому другу Виталику от дорогого друга Альберта на долгую-долгую память!».

Память об этом, действительно, еще очень долго не давала спокойно сидеть Горшенкову, так как очень болело его заднее место, старательно отутюженное отцовским кожаным ремнем.

Ну, а следующий, после этого, учебный день в их классе предсказуемо начался с дикого вопля Виталика: «Я убью тебя, Або!» и его захватывающей для многочисленных зрителей погони по школьным коридорам за убегающим от него рослым Альбертом, которому, в тот момент, было явно не до смеха.

Но… и это прошло… И приятели по парте, помирившись, снова взялись за старое.

Алексей медленно окинул взглядом всех своих рассевшихся по местам школьных товарищей.

Вот лениво зевает севший в самом конце их ряда Наирик Атабекян, всем своим внешним видом, от ухоженной прически и элегантного пиджака до модного тогда «дипломата» черного цвета, показывающий собственную взрослость и серьезность.

Рядом с ним – Саша Сличенко, высокий худощавый парень, не очень ладивший с учебой, но – верный товарищ, всегда готовый постоять за справедливость.

А это – «Сева» – Султанова Севиль, красивая, как все метисы (дети, родившиеся от брака людей разных национальностей). Самое интересное, что она, вопреки своим имени и фамилии, внешне выглядела типичной славянкой: русские черты лица, светлые волосы, голубые глаза…

Одно время (в младших классах) она очень нравилась Родионову, но ей самой всегда были симпатичны ребята постарше, «продвинутые» в современной музыке и танцах, да и, вообще, не из их школы. И постепенно у Алексея остались к ней только теплые приятельские чувства.

Лучшая подруга «Севы» – Таня Алиева – тоже очень симпатичная девушка во всем ее поддерживала, а, зачастую, была и инициатором каких-либо совместных с Севой действий.

С их мнением считались все ребята «А» класса. Они были «свои в доску», так как даже менталитет у них был максимально приближенный к мальчишечьему. Ни дать, ни взять – «анархисты» в юбках.

Своего рода другой «девичий полюс» в их классе составляли также весьма симпатичные, сидевшие за одной партой и носившие одинаковое имя, две подруги: Ира Гордеева – очень сильная амбициозная личность с претензией навязывания всем своего мнения, поскольку оно, как ей казалось, было единственно верным, и Ира Брошкина – с теми же чертами характера, но раза в два помягче, чем у своей подружки по парте.