Каким образом горбун прознал об этом, неизвестно никому. Не теряя времени, он бессовестно предупредил Никанора: – Никому не скажу, что ты самовольно брал лошадь, если выдашь за меня Клавдию!
Никанор высокого роста, крепкого телосложения, посмотрел сверху в низ своими черными глазами на урода, он и так-то не считал его за человека, а после услышанного его будто приподняло и вывело из равновесия.
– Да ты, урод! – теряя самообладание, – за тебя мою Клаву? – он замахнулся на него.
Тот пригнулся и стал одним целым горбом.
– Какое чудовище! – он плюнул ему в горб и зашагал тяжелыми шагами в конюшню.
Горбун ничего ему сразу не сказал, а лишь ехидно ощерил зубы и хихикнул. – Сам прибежишь, умолять будешь, только я еще тогда подумаю, брать мне ее в жены или нет! – тихо проговорил он.
Никанор услышал, оглянулся на него, – если сделаю шаг назад, сравняю его с землей, а что будет дальше? А может, тюрьма даже и лучше, чем Клавдию отдать уроду!.. Ничего, поживем, увидим, Бог не выдаст, свинья не съест!
Рано утром следующего дня, к нему пришел высокий, подтянутый красавец со смуглой кожей лица, оно выражало упрямую решительность. – Здорово, дядя Никанор!
Он удивленно приподнял свои дугообразные черные брови, – а участковый, здорово! Что тебе, Николай? Ты же так просто не ходишь! – улыбнулся Никанор, показывая ряд желтых прокуренных зубов.
– Твоя, правда, дядь, по твою душу я! На тебя поступил донос!
– От кого? – удивился Никанор, снимая с головы фуражку, и вытер внутренней стороной вспотевшее лицо, теплый ветер мгновенно разворошил его черные густые волосы.
– От горбуна, дядь!
– Вот сукин сын! И носит же его земля, а? Это же надо, Николай, он снова пытается жениться на Клавдии!
– Да ты, что, дядь? – удивился участковый, расширив карие глаза.
– Да, Николай, я послал его куда подальше, так он решил, насолить мне, ну, не гнида, а!.. И что, он написал?
– Что ты ударил его и свидетелей указал!
– Ну, гнида! Зря я сдержался, надо было затоптать нехристя!
– Это еще не все, он написал, что ты на конюшне занимаешься самоуправством, используешь лошадей в своих целях!
Никанора передернуло, он плюнул на недокуренную самокрутку и бросил ее под свой сапог.
– Пусть докажет! – недовольно буркнул он.
– Да, дядь, – ты не поверишь, у него справка есть из больницы, когда ты свою жену привозил!
– Что в справке написано, что я привез жену на лошади?
– Нет, дядь, не написано, только число указано и все!
– Ну, вот видишь, может, я на себе ее нес!
– Нет, дядь, в такое никто не поверит!
Никанор почесал лоб. – Что мне делать, Коль?
– Не знаю, но горбун настроен подать на тебя в суд за рукоприкладство! А за лошадь, наверное, снимут с работы или штрафом обложат. Ты вот что, дядь, не мешкай, чем быстрее придешь в участок, тем лучше будет для тебя!
Никанор был зол на горбуна и деревенскую власть, что судили людей ни за что. Кто из этих откормленных чиновников может, понять, каково ему с больной женой? Не мог же он тащить ее в больницу на руках за пять верст! Он бросил на землю недокуренную самокрутку и растер ее огромным размером своего сапога с такой досадой и силой, будто затер горбуна в грязи.
Глава 14. началась Великая Отечественная
В семье Марии все было хорошо и спокойно. Деревенские сплетни ее уже не волновали, она ходила с высоко поднятой головой. После родов, она стала женственнее, ее красоте не было равных девушек во всем районе.
Волнистые светло-русые волосы спускались с узких плеч. Ей завидовали все женщины и девушки, мужчины и парни не упускали случая, чтобы не заговорить с ней. Марии, конечно, это нравилось, но она предпочла обходить всех стороной и смотреть на всех свысока. Она помогала матери с отцом по хозяйству и не переставала думать о встречи со своим любимым, мечтала об их счастливой жизни.