Женя и Сергей оказались у главного входа под «корабликом Джотто» и вошли в собор. Женя почувствовала, что жизнь ее изменилась. На смену старой пришла, и она поняла это совершенно ясно, новая жизнь.
Покинув базилику Святого Петра, они снова вышли на площадь. Сергей вскинул видеокамеру и не успела им придти мысль сняться вдвоем, как откуда ни возьмись возник Куни-сан, с расплывшейся на лице улыбкой. Он беспрерывно кланялся и предлагал свою помощь. Получив камеру, Куни-сан запечатлел их обоих и неожиданный для Жени поцелуй, обнявшего ее Сергея…
Они решили сфотографироваться вместе с Куни-саном, и передали камеру, проходившей мимо, японской девушке. Внезапно на лице девушки отразились недоумение и испуг. Она закричала что-то по-японски. Куни-сан схватился за свою камеру и навел ее на ступени лестницы, ведущей из базилики на площадь.
Немолодая немка, опираясь на плечо мужа, снимала с себя брюки с тем, чтобы остаться в шортах. Увидя, что их снимают, немец погрозил кулаком. Но дело было сделано. Куни Мори, положив руку на плечо, так кстати, подоспевшей японской девушки, удалился.
– Вот это немкеня! – воскликнула Женя, – куда только папа Ратцингер смотрит?
– Не доглядели папарацци, – пошутил Сергей, имея ввиду охранников Ватикана.
Глава 2. Зинаида
– Ну как там внутри, в соборе? Понравилось? – выспрашивала Зинаида у Жени, когда та вернулась в гостиницу, – Маринка много чего наплела…
– Потрясающе!
– Смотри как разулыбалась! Оно и видно, что понравилось. А то, ну что тебе царевна-несмеяна. А со мною вот какая петрушка получилась. Охранник меня из очереди вывел и потянул за собой. Все пялились, аж бошки повернули, небось шеи скрутили. А я хохочу себе, сдержаться не могу. У меня ж к груди их папка присосался. А чего, скажи, был бы не против? Сто про!
И, откинув простыню, Зина с удовольствием взглянула на свою грудь.
– Мой батюшка говорит, что все католики – отступники, от истинной веры отбились. Мне муж сказал, что этот папка в гитлерюгенд был?
– Был, – подтвердила Женя.
Она села в кресло и открыла книгу о Ватикане.
– Как я посмотрю, так тебе гармонист нужен, а картинки и в Москве рассматривать можно.
– Какой гармонист? – оторвавшись от книги, и, стараясь подавить раздражение, удивленно спросила Женя.
– Да с гормонами мужичок. Вижу я, дружка у тебя нет, – продолжала Козырева, – а ты не теряйся, Серега на тебя хорошо смотрит, я углядела.
Женя покраснела.
– Да ты не теряйся, ты девка видная и незамужняя, – продолжала напутствовать ее соседка по номеру, – я про него еще в Москве у Маринки все разузнала. Вдовец, детей нет, помехи не будет!
Женя отложила книгу.
– А то сидишь как замороженная, – увещевала Зинаида, – а ты учись у меня. Я на ходу подметки режу. Я бы и макаронника на раз уложила, да времени жаль нет. Ничего, я мужичка из наших приглядела, вроде ладный. А хочешь, тебе помогу?
– Нет, нет, ради Бога! – воскликнула Женя, не терпевшая вторжений в свою личную жизнь.
– Молодая, не понимаешь. Гульнуть в поездке, – святое дело.
– Ты же замужем? – удивилась Женя.
– Потом к батюшке схожу, он грехи спишет. Я не бедная, к праздникам подношение делаю, да и так тоже не скуплюсь. А мужа я берегу. С сердцем у него непорядок. Не по силам ему одному со мной справиться.
– Ты кто по профессии? – спросила Женя.
– Профессия моя нынче уважаемая, бухгалтер я, – ответила Зинаида с гордостью.
Женя достала из шкафа платье и направилась в ванную, переодеваться, Сергей пригласил ее в ресторан.
– А психиатр не промах, – глядя на ее платье, сказала Козырева, – платье в Москве прикупила?
– В Париже.
– Наверное дорогущее?