Терсков прокомментировал:

– Запеченная в печи с черносливом и яблоками с панировкой из грецких орехов.

– С детства не переношу куриное мясо. Бабушка заставляла есть куриную лапшу. С тех пор даже запах вызывает у меня тошноту.

Терсков подозвал официанта и велел унести блюдо с курицей. Взглянув на Лионеллу, встревоженно спросил:

– Что такое?

Она сосредоточенно принюхивалась.

– Я не понимаю. – Терсков поднялся со стула и заботливо склонился над ней. – Вам плохо?

– Нет-нет… У меня обостренное восприятие. Постоянно возникают ассоциации, связанные с запахами, цветами, словами… Короче, все очень сложно, и мне трудно вам объяснить.

– Вы – удивительная! – восхитился Терсков. – Умная, талантливая, настоящая женщина. – Немного помолчав, он прошептал ей на ухо: – Взрослая, опытная и страстная.

Она проронила:

– А вот это вы напрасно сказали.

– Простите. Дал волю фантазии, – он ретировался и сел на свой стул.

– Но по большому счету вы правы, – проговорила она.

– Ух, ты…

– Только не рассчитывайте, что сможете это проверить.

– Чувствую себя мальчишкой. Вы – властная и немного жестокая. У вас русалочий взгляд. О такой женщине, как вы, мечтает каждый мужчина.

– Хотите, чтобы я сказала вам, что вы – плохой мальчик?

Терсков мгновенно вспотел и отвел глаза в сторону:

– Я – очень плохой.

– Мне этого не узнать. – Сказав так, Лионелла на корню пресекла дальнейшие попытки перевести разговор в сексуальное русло. Поманила бедного Петю, поманежила и щелкнула по носу.

Тактика была ей знакома.

По окончании ужина, когда Лионеллу привезли к отелю, Терсков вышел из машины и холодно сказал:

– Спасибо за вечер.

Она провокационно заметила:

– Вы забыли сказать – приятный.

– Если хотите… – не договорив, он вытащил телефон и, вслушавшись, крикнул: – Что?! Когда?!

Не простившись и не объяснив, что случилось, Терсков забежал в отель и скрылся в глубине холла.

Когда туда вошла Лионелла, к ней бросилась Катерина. Забыв обиды и недавнюю ссору, она быстро заговорила:

– Что здесь творится… Ужас! Я завтра уезжаю.

Лионелла сказала:

– Пожалуйста, объясни.

– Шмельцов…

– Что?

– Шмельцов хотел убежать.

– Зачем ему это? Он под подпиской. С ним – его адвокаты.

– Бежал! И, главное, как!

– Да говори же ты, Катерина!

– Как Джеймс Бонд, вылез через окошко на крышу.

– Ты говоришь про Шмельцова?

– Про кого же еще!

– Ему почти шестьдесят.

– В том-то и дело!

– Жив?

Катерина кивнула:

– Ему сильно повезло: когда падал, зацепился за балкон второго этажа. Я вышла посмотреть. До него метра четыре, не больше. В результате – перелом правой ноги.

– Где он сейчас?

– Его увезли на «Скорой».

– В больницу?

– Думаю – да. – Прислушавшись, Катерина спросила: – Твой или мой?

– Что? – не поняла Лионелла.

– Телефон.

Раскрыв сумочку и взглянув на дисплей, Лионелла Баландовская сказала:

– Это – мой Лев, – и отключила телефонный звонок.

Лионелла перезвонила мужу только наутро:

– Прости, что не ответила.

– Спала? – спросил Лев.

– Нет. Просто поздно вернулась. Не было сил.

– У тебя все хорошо?

– Да, вполне.

– В Москву когда собираешься?

– Пока не определилась.

– Ну, если что – звони.

– Ты – как? – запоздало поинтересовалась она, но Лев уже положил трубку.

Из ванной Лионеллу вытащил громкий стук в дверь. Она была готова поклясться, что стучат кулаком или ногой.

В бешенстве распахнув дверь, она даже не вспомнила, что на ней только футболка.

Тому, кто ворвался в номер, тоже было плевать.

– Дайте ваш телефон! – Фирсов не удостоил Лионеллу приветствием.

– Ценю вашу любезность. – Она взяла портсигар, достала сигарету и воткнула ее в мундштук, но Фирсов выхватил и то и другое: