Честно говоря, я идти стеснялся. Никогда не умел принимать благодарности. Но Джею идея понравилась.

«Розита!» – настукивал он в мессенджере, – «Ты ведь в жизни девку голую не видел, только с экрана. Выведи ее на фильм, максимум попкорну ведерко сожрешь, терять тебе нечего, чувак»

«Ну его нафиг, мне лень. И кстати, у меня есть нормальное имя.»

«Не будь задротом, Розита», – посоветовал он и отключился.

Ванесса написала первая, Джей скинул ей мой номер. Сказала, что благодарна по гроб жизни и мечтает провести вечер в моей нечеловечески интересной компании. По правде, видюх было две. На первой она кривлялась перед зеркалом под музыку и швыряла лифчик через комнату, словно в толпу фанатов со сцены. На второй, которую парень не успел выложить в сеть, красотка заточила половину торта, запила водкой, и не особо эстетично блеванула в унитаз. Но я не стал ей об этом рассказывать.

Я надел единственную рубашку, специально купленную маменькой для тех редких случаев, когда мне нужно презентабельно выглядеть. Простоял полтора часа под горячим душем, чтобы, не приведи мироздание, она не решила, что от меня воняет. И даже побрился, хотя бритье занимает почетное место в списке вещей, которые я ненавижу.

Фильм она выбрала сама, что-то с маньяками и расчлененкой. Сказала, ее это возбуждает. Она говорила много, в основном о себе. О том, что весь этот шоу-бизнес такой жестокий, ничего никому не прощающий. На войне, как на войне. О сломанных каблуках, испорченных дизайнерских платьях, из-за которых девушек лишали бонуса, о людях, которые этим заправляют, считая, что им позволено все, об изуверских способах похудеть. О парнях она тоже говорила. Все парни хотят одного – денег и власти, власти и денег. Остальное частности. Но как же ей надоели эти пустые, накачанные придурки. Как хочется иногда поговорить по душам с кем-нибудь наивным, неиспорченным, умненьким и милым.

Сказав это она поежилась и посмотрела на меня.

Позже мы сидели в ее джипе. Несмотря на включенное на полную мощность отопление, меня прошибал холодный пот и очень хотелось высморкаться, но не было салфетки. Я чувствовал, как теряю ориентацию во времени и пространстве. Хотелось обратно, домой, до полного отупения уйти в игру, где если и убьют, то по-честному, внятно, не прикасаясь к твоей щеке длинными тонкими и очень холодными пальцами с маникюром цвета умершей от удушья рыбы. В такие места, где все хоть и обрыдло, зато знакомо и привычно. Четыре стены, экран, наушники, телевизор в гостиной и молоко в холодильнике. И никаких моделей на заднем сиденье.

Пахло от Ванессы жвачкой и духами. Она чуть придвинулась ко мне, и с ее плеча сползла бретелька. Я увидел тяжеловатую для ее возраста и комплекции грудь под черным кружевным лифчиком, острые ключицы и отросшие светлые корни волос.

Я должен был показать ей, что она на правильном пути, но я только глупо улыбался и думал о том, как бы не шмыгнуть носом или сделать это так, чтобы она не заметила. Я должен, просто обязан был поцеловать ее, но не мог.

Завтра все узнают об этом из ее блога. Что я заслюнявил ее до потери пульса, не справился с застежкой лифчика или кончил прежде, чем успел начать. Удалить все это из сети, конечно, не проблема, но сначала придется прочесть.

И тогда я отрыл дверь, впуская в духоту салона осенний ветер с каплями дождя. Свобода, темная улица без тротуара с летящими в лицо бурыми листьями, начинающаяся простуда и бесконечная ночь впереди, проведенная, как обычно, за экраном. Когда Ванесса развернулась и уехала, обиженно мигнув фарами, я с облегчением высморкался в рукав. Однако же, у меня получилась довольно сопливая история.