Потом лишь понял, что хорошая, не избалованная девка, хоть и директорская дочка. Обидевшись на показное равнодушие, Катя на фронт ему не писала до осени сорок третьего. Прислала лишь короткое письмо, когда погиб призванный в железнодорожные войска ее отец.

Вроде и не на переднем крае служил, только смерть на войне кругом ходит. Попал под бомбу через месяц после призыва, а был командиром батальона, в капитанском звании.

Саню Чистякова призвали на фронт в марте сорок второго. После короткой учебы попал в артиллерийский полк. Воевал на Юго-Западном фронте, выходил из окружения. Закончил училище в Челябинске, а в июле уже снова воевал на Курской дуге в качестве командира тяжелой самоходно-артиллерийской установки СУ-152.

Под Орлом был ранен и контужен – едва выбрался из горящей самоходки. Второе ранение получил за Днепром в начале сорок четвертого. За уничтожение двух «тигров» и смелость в боях был награжден орденом Красной Звезды и медалью «За боевые заслуги».

Самым большим везением старший лейтенант Чистяков считал, что воюет в полку Ивана Васильевича Пантелеева. Получилось так, что Пантелеев командовал взводом, когда Саня учился в Челябинском танковом училище, затем стал командиром самоходной установки. А когда в сорок четвертом капитана Пантелеева выдвинули на должность командира полка тяжелых СУ-152, тот без колебаний назначил на должность батареи лейтенанта Чистякова.

Замполит полка, бывший заместитель горисполкома, возражал – слишком молодой, да и в партию еще не вступил.

– Примешь, если надо, – подвел черту Пантелеев. – Зато на передовой два года. Два «тигра» на счету, «пантеру» вместе с ним под Орлом прикончили, да и многое другое на счету имеет. Парень самостоятельный, с характером. Потянет батарею. И «старшего лейтенанта» присвоим сразу. Заслужил.

Замполит как раз лейтенантов с характером недолюбливал. Однако с командиром полка спорить не рискнул.

Из старых товарищей у Чистякова остался Вася Манихин, который был заряжающим в его экипаже с прошлого года. С Пашей Рогожкиным закончили Челябинское училище. Но у Рогожкина служба шла не слишком успешно.

За слабый характер (а может, за трусость) снимали с машины. Воевал в качестве десантника, где проявил себя и снова возглавил экипаж самоходки. С тех пор так и оставался командиром машины, получив недавно «лейтенанта» и первую свою награду, медаль «За боевые заслуги».

Просился в батарею к Чистякову, но Александр отказал.

– Не получится, Пашка, у нас с тобой. Мне ведь не только воевать, но и людей в бой посылать придется, а ты на меня оглядываться будешь. Обиды пойдут… служи там, куда определили. Глядишь, скоро сам командиром батареи станешь.

– Как же, стану! Скорее снаряд немецкий в лобовину получу.

– Хватит ныть, – разозлился Саня. – У тебя экипаж, чего тоску нагоняешь? Снова очко перед наступлением играет?

– Зато ты герой, – огрызнулся старый дружок и направился было в свою батарею.

– Постой!

Обнял за плечи, посидели, покурили. У обоих на душе вроде легче стало.

На захваченные немецкие позиции подтянулась пехота. Хоть и не слишком грамотный, но быстрый прорыв танков уберег ее от больших потерь. От танкового батальона осталась одна треть, да и оставшиеся машины имели повреждения.

Самоходка старшего лейтенанта Чистякова требовала ремонта. Снаряд, ударивший в боковую часть рубки, смял броню, лопнул шов. Кроме того, крупным осколком погнуло тягу. Ее кое-как привели в порядок, но без помощи ремонтников не обойтись.

Степа Авдеев хоть и не отошел от последней тяжелой раны (а всего четыре раза был контужен и ранен), но поединок с «пантерой» провел грамотно. И вообще, кроме всякой мелочи, имел на счету штук пять уничтоженных немецких танков, за что удостоили его недавно первой награды – ордена Красной Звезды. Хоть и сорок четвертый год, а награждают скупо. Особенно рядовых да лейтенантов. Правда, за «пантеру» что-то должен получить и Авдеев, и его экипаж.