Перед допросом Бен позвонил Николь и сообщил, что не сможет прийти в зоопарк. Конечно, слишком поздно. Было уже четверть третьего. Он мог себе представить, каково было Лизе, когда он, не предупредив, просто не появился в назначенное время. Николь, ответившая на звонок, поприветствовала Бена соответствующе холодно.

– Похоже, ты не осознаешь, насколько важна была сегодняшняя встреча! – накричала она на него. По ее вибрирующему голосу Бен понял, что от ярости и разочарования Николь чуть не плачет. – Ты вообще понимаешь, что дал понять дочери, не явившись на встречу? Что тебе на нас наплевать! Не думаю, что она скоро захочет с тобой общаться. – Слова Николь ранили Бена в самое сердце. Она была права. Он очень сильно разочаровал Лизу.

Врать Николь было бы бессмысленно. Кроме того, ему в голову не пришло ни одной отговорки, которая могла оправдать то, что он сорвал долгожданную встречу с дочерью. Поэтому нужно попробовать рассказать правду: посреди ночи он оказался на диване у женщины, с которой только что познакомился, а на следующее утро она была мертва. Он знал, насколько абсурдно это звучало – особенно для полиции. Но хотя они с Николь уже год жили отдельно, Бен не очень хотел рассказывать ей, что был у другой женщины, хотя и не преследовал никаких интимных намерений. Поэтому он постарался быть как можно более кратким и опустил подробности.

– Я нашел труп женщины. Ее убили. Я как раз даю показания в полиции.

На том конце провода наступила тишина.

– Боже мой… – прошептала Николь.

– Больше всего на свете мне хочется быть с вами в зоопарке. Мне важно, чтобы вы это знали.

Снова короткая пауза.

– Ладно. – Казалось, что Николь не может подобрать слов. – Но что именно случилось?

Бен вздохнул про себя. Как раз этого вопроса он хотел избежать.

– Подробности я тебе потом расскажу, ладно? Думаю, я скоро освобожусь.

Он завершил разговор и задался вопросом, что же Николь расскажет теперь Лизе. Насколько он знал жену, точно не его версию с убитой женщиной. Бен надеялся, что-нибудь такое, чтобы Лиза не разочаровалась в нем еще больше.

– Как там мальчик? Кажется, его зовут Тим? – спросил в свою очередь Бен у Хартмана. Комиссар был крепким мужчиной с бычьей шеей. Бен предполагал, что в свободное время полицейский с удовольствием толкал штангу.

– Отвратительно, он не разговаривает. Видимо, мальчик находился в ванной, когда преступник топил его мать, и вынужден был смотреть на это. Психолог как раз пытается разговорить его, чтобы он описал мужчину, который сделал это с матерью, а его самого, похоже, превратил в пожизненного пациента психушки.

Никто не представлял себе, что творилось сейчас в душе ребенка. Его отец-игроман не сможет вытащить сына из этой пропасти. Мальчик вряд ли справится с полученной психологической травмой и отсутствием материнской любви в будущем.

– И как, уже выяснили что-нибудь?

Хартман бросил на Бена испытующий взгляд, словно пытался оценить, задал ли тот вопрос чисто из интереса к расследованию.

– На картинках, которые нарисовал мальчик, голова преступника покрыта черным платком. Возможно, это балаклава или средневековая маска палача. А может, ребенок просто закрашивает голову черным, потому что хочет забыть лицо убийцы. Мы должны дождаться результатов психологической экспертизы.

Бен все время ломал голову, что же он делал в квартире Тамары. Ушел ли сразу после кофе? Но никак не мог вспомнить.

Хартман почесал лысый затылок и зажмурился. На Бена он производил впечатление человека, который не уверен, что ему дальше делать.

– Я понимаю, вы должны отработать все варианты и версии, но я могу сейчас идти? – спросил Бен.