– Как никого? Да и не деревня это. Агрогородок, шестьсот человек проживает согласно переписи.

– Какой переписи? Древних славян? – опять неприятно заржал он. – Некого там переписывать, четыре бабки полоумных, церковь старая, да священник пьяница, вот и все население.

«Сумасшедший какой-то», – подумала Нина. «Вот же угораздило» и поежилась. Благостное настроение начинало улетучиваться. Машина подпрыгивала по ямам и ухабам, дорога действительно становилась все более неухоженной, лес густел и темнел, солнце спряталось.

Легковушка выехала из чащи на развилку и встала.

– Все, голубушка, приехали. Мне к бабе Вере надо заскочить, копша у нас совсем распоясался, касны стали в стаи собираться... Тебе туда, тут всего ничего осталось, пешком дойдешь.

Мужчина махнул рукой, показывая направление. Вдалеке за деревьями и вправду виднелись крыши домов.

Нина вышла и поежилась, солнце спряталось, под куртку начинал пробираться холод. Машина рывком тронулась и, тарахтя, скрылась за поворотом. Девушка осталась стоять на дороге одна. Потопталась на месте, вытягивая голову и пытаясь разглядеть поселок впереди, отбросила сомнения и решительным шагом направилась вниз по дороге.

Копша, касны? Что-то такое рассказывала ей бабушка в своих сказках. Нина любила бабушкины сказки. Жутковатые, волнующие, как будто даже не сказки, а воспоминания. Самыми страшными были истории про Багника. На Полесье много болот и детям с раннего детства рассказывали страшилки, чтобы отвадить их от опасных мест.

– Багник — это старейший злой дух, – говорила бабушка страшным голосом. – Живёт он в самом темном лесу, в самом болотистом месте. Ему подчиняются меньшие злые духи, которых он направляет вредить людям и красть для него маленьких детей. Багник угрюм и почти неподвижен, толстый и безглазый, покрыт грязью и тиной, на глаза людям показывается редко и только в недобрый час: на рассвете либо в полночь.

Маленькая Нина замирала от ужаса, представляя, как страшный Багник хватает ее за ноги и тянет в трясину, пряталась под одеяло, но все равно просила бабушку рассказывать еще и еще.

4. Глава 4

Деревня как деревня. Ну не агрогородок, конечно, на шестьсот человек, но и не четыре хаты. Нина шла по улицам, кстати, асфальтированным. Рассматривала дома, начинающие расцветать сады, кое-где припаркованные машины. Люди тоже встречались. Детей не видно, хотя, наверное, они в школе. А вот за воротами и школа. Так, где у них тут может быть сельсовет? Наверняка где-то в центре, надо спросить дорогу у местных, чего зря кругами ходить.

Здание сельсовета было кирпичным, двухэтажным, довольно старым. Оно же включало в себя и библиотеку. Интересно, в таких местах кто-то еще ходит в библиотеки?

Нина поднялась на покосившееся крыльцо, подергала входную ручку – закрыто. Хмм… Чего это вдруг? Будний день, рабочее время и никого нет. Странно. Сошла с крыльца попыталась подняться на носочки и заглянуть в окно. Окна были темные, пыльные, немытые – ничего разглядеть не удалось. Девушка обошла здание с другой стороны, подергала ручку. Тоже закрыто. Глядя на покосившуюся дверь с облупившейся краской и пробивавшуюся прямо посреди бетонного крыльца траву, Нина подумала, что последний раз читатели заходили в эту библиотеку лет двадцать назад, не меньше.

Она вернулась ко входу в сельсовет не зная, что ей теперь делать.

– А вы у сельсавет прыехали? – спросила проходившая мимо пожилая женщина в платке – Так сёння не будзе никога. Паехали у город яны с утра. Заутра приходьте, сёння уже не вернуцца, – говорила она на типичной для этой местности смеси руско-белорусско-украинского языка.