– Вы прощаете Робера, сир? Вы снимете с него отеческое проклятие и дадите свое благословение, сир? Ваши слова можно понимать, таким образом, сир? – Заискивающим, несколько дребезжащим голосом, спросил Гуго де Биго.

Гийом приподнялся на подушках, его лицо налилось кровью и сделалось пунцовым:

– Нет! Я не прощаю Робера!..

Гуго посмотрел на знатных сеньоров, стоявших неподалеку, сделав вид, что сильно расстроен. Графы Нортумберленд, Уорик, Варенн, де Омаль и Готье де Кутанс стоявшие неподалеку, незаметно кивнули ему, что поняли все слова короля. Готье де Кутанс незаметно покинул короля и тайно отправился в замок Арк, где прятался Робер Куртгёз.

Монсеньор Ланфранк, архиепископ Кентерберийский, на правах высшего прелата королевства задал вопрос Гийому:

– Сир! Король и герцог наш! Перед лицом Господа Бога и Святой Троицы прошу вас назвать имя вашего преемника на престоле Англии! Назовите, кого вы желаете видеть нашим верховным сюзереном!

Гийом застонал. Он перевел взгляд на Ланфранка и тихо произнес:

– Вверяю Англию Господу…

Ланфранк и остальные священники приблизились к королю:

– Сир! Повторите еще раз, если можно – громче. – Произнес Ланфранк. – Сир! Мы милостиво просим вас назвать вашего преемника на престоле Эдуарда Исповедника, сир.

– Мы, Божьей милостью, король Англии Гийом, вверяем корону Англии Господу и Святой Троице… – снова тихо сказал король.

Сеньор Годфруа де Жиффар переглянулся с графом де Мандевилем и графом де Богуном. Граф де Мандевиль незаметно кивнул одному из своих слуг, который тотчас покинул комнату и поспешил в порт. Эти бароны поддерживали среднего сына герцога Гийома – Гийома Рыжего, надеясь на обогащение в случае прихода Гийома Рыжего к власти.

Архиепископ Кентерберийский еще раз попытался спросить короля об Англии, но Гийом прервал его, сказав:

– Вручаем Генриху, нашему младшему сыну, пять тысяч фунтов… серебром и мои замки Норвич, Торнхейм, Мальборо… с правом суда…

– Сир! Скажите вашу волю относительно Англии, умоляем вас! Можно ли считать, что Англию и Нормандию должен наследовать ваш старший сын Робер?

– Нет! Англию мы вверяем Господу! Еще…

Священники столпились над королем Англии.

– Направьте мои покаянные письма в адрес всех владетелей и знатных сеньоров, коих мы обидели. В гневе или в спокойствии, но обидели. Городу Мант-на-Сене, пострадавшему в ходе последней, – Гийом усмехнулся, ему нечего было больше бояться произносить это «запретное слово». – Нашей, последней, кампании. Так вот, городу я завещаю три тысячи марок стерлингов серебром на восстановление церквей, храмов, зданий и стен…

Все. Все? Все…

– Гуго… – тихим голосом позвал де Биго Гийом Завоеватель.

– Да, сир! Я здесь и слушаю вас. – Гуго де Биго живо подскочил к ложу монарха, надеясь на предсмертный дар короля.

– Гуго, помнишь ли ты нашу битву при Гастингсе?

– Да, сир, как не помнить…

Гийом внезапно засмеялся, тихо и неожиданно:

– Помнишь, как мессир Гийом де Тайлефер вдруг, прямо посреди кровавого сражения, запел во всю глотку «Песнь о Роланде»? Гуго, помнишь? Как он врубился в укрепленный палисад на коне и со своим большим мечом-бастардом, где укрывались хускарлы личной стражи короля Гарольда Несчастного, царствие ему Небесное? Да, как же мы все смеялись потом! Мессир Гийом так пропел своим голосом «Песнь о Роланде»…

– Сир, это было весело…

– Да, Гуго. Мы были с тобой молоды, полны сил, надежд. Мы были… счастливы тогда. Просто счастливы и всё…

– Да, сир. И, это – всё? – С надеждой в голосе спросил Гуго де Биго, еще надеясь на какое-нибудь дарение.

– Да, это всё, Гуго…

Гийом вздохнул полной грудью. Он удивился, не почувствовав боли, мешавшей ему нормально дышать до этого. Тело короля, тучное и тяжелое, вдруг показалось Гийому пушинкой. Боль отступила, просветлив голову и мысли короля. Гийом вдруг нахмурил лоб, вспомнив слова старинного пророчества. Оно сбывалось, точно и правильно…