Сэди это выводило из себя. Сэди, едва почуяв неладное, брала след, словно гончая.

Чиж, говорила она, ну что ты трусишь?

В тот раз она не смогла пройти спокойно мимо плакатов, что висели и сейчас висят по всему городу – в витринах магазинов, на досках объявлений, даже на окнах домов, – всех призывают к патриотизму, напоминают, что за соседями нужен глаз да глаз, а обо всем подозрительном надо сообщать куда следует. Всё это работы известных художников, хоть сейчас на выставку. Красно-бело-синяя плотина на широкой желто-бурой реке, в плотине едва заметная трещинка: Сегодня – трещина, завтра – пропасть. Блондинка с телефоном возле уха выглядывает из-за занавески: Предупрежден – вооружен. Два дома, через белый дощатый забор из рук в руки передается взятка: Смотри, чем занят сосед. И внизу на каждом плакате надпись жирным шрифтом: ПАКТ.

В тот день Сэди буквально на минуту задержалась возле ряда плакатов на автобусной остановке, ковырнула один пальцем. Клей посыпался белыми крошками, словно мел.

Тем же вечером в квартиру к ним явились двое полицейских.

Нам сообщили, начал один, что ваш сын сегодня в составе преступной группы портил плакаты на тему общественной безопасности.

А это Сэди, достав из кармана джинсов маркер, замалевала призывы к бдительности и единению.

Группа, повторил папа. Что еще за группа?

Конечно, продолжал полицейский, мы хотим разобраться в причинах. Что ему внушают дома, раз он позволяет себе столь непатриотичные и, прямо скажем, опасные поступки?

Это все твоя Сэди, да? – спросил папа, на этот раз у Чижа, и Чиж промолчал.

Мистер Гарднер, продолжал полицейский, мы изучили ваше личное дело, и, учитывая биографию вашей жены…

Папа не дал ему договорить.

Она нам теперь чужой человек, отрезал он. У нас с ней нет ничего общего. С тех пор как она ушла, нас больше ничто не связывает.

Папа все равно что ударил маму, прямо здесь, у Чижа на глазах.

И нам совершенно чужды ее радикальные взгляды, продолжал папа. Совершенно чужды.

Он глянул на Чижа, и Чиж вытянулся, будто кол проглотил, и кивнул.

Мы с Ноем понимаем, что ПАКТ защищает нашу страну, продолжал папа. Не верите – посмотрите. В последние два с половиной года я постоянно жертвую деньги группам безопасности и единения. А Ной – круглый отличник. Дурным влиянием у нас в семье и не пахнет.

Ну хорошо, допустим, ответил полицейский, но ваш сын и вправду испортил плакат в поддержку ПАКТа.

Он впился глазами в папу, будто ждал ответа. Чиж заметил, как папин взгляд метнулся к кухонному шкафчику, где у них хранится чековая книжка. Он знал, что в библиотеке платят мало; в конце каждого месяца папа просиживает по часу за столом, скрупулезно подсчитывая расходы. Наверняка он сейчас прикидывает, сколько нужно денег, чтобы откупиться, и им точно не хватит.

Это все та девчонка на него дурно влияет, сказал папа. Та, у которой родители лишены прав. Сэди Гринстайн. Тяжелый случай.

Чижа передернуло.

Ну как же, с ней мы уже знакомы, подтвердил полицейский.

Вот откуда все идет. Знаете ведь, как мальчишки в его годы себя ведут. Девчонки их могут подбить на любую пакость.

Папа тяжело опустил руку Чижу на плечо.

Постараюсь, чтобы такого больше не повторилось. Мы благонадежная семья.

Полицейский замялся, и папа почуял его нерешительность.

Мы очень благодарны вам и всем, кто нас бережет, сказал папа. Ведь если бы не вы, не знаю, что бы с нами было.

Ничего хорошего, кивнул полицейский, это уж как пить дать. Ну что ж, вот и разобрались. Недоразумение, только и всего. А ты, малыш, больше не хулигань, ладно?

После ухода полиции папа сжал виски, будто у него голова разболелась.