– Ты в порядке? – спросил его сир Боргес.

– Я в порядке, – отвечал Дэвон стараясь, что бы голос не звучал слишком хрипло.

Он подумал, что это только сражение за попадание в четвёрку сильнейших, а он уже на грани поражения. Однако Дэвон ощущал себя сейчас так паршиво, что уже не в силах был даже разозлиться. Метить теперь в шлем сира Эванса нечего было даже и думать. После первого столкновения Дэвон уже не в силах был нанести столь точный и сокрушительный удар. Он понимал, что если попытается это сделать, то просто будет выбит из седла. Трубач затрубил и Дэвон снова пустил коня в галоп. Сир Эванс сперва метил в шлем Девона и сердце юноши уже ушло в пятки, он вспомнил беспомощно лежащего в грязи сира Рене. Но в последний момент Эванс опустил древко. Копья их сломались расщепившись. Дэвон не мог объяснить себе, как смог он пережить второй удар. Руки и ноги его онемели, голова кружилась, рот был полон крови. Доскакав до отметки где нужно было развернуться, Дэвон швырнул сломанное копьё на землю и прохрипел:

– Следующее!

Тут он заметил, что щит его также треснул, он хотел сказать об этом Ортису, но лорд Боргес схватил под уздцы его коня.

– Достаточно! – сурово сказал он, – я запрещаю тебе биться дальше!

– Я могу сражаться! – прохрипел Дэвон, – Ортис, мне нужен другой щит!

Запыхавшись от быстрого бега к ним, приблизился пожилой оруженосец сира Эванса.

– Лорд Боргес! – проговорил слуга, тяжело дыша, – мой хозяин просит Вашу милость снять своего воспитанника с поединка! До сих пор он сдерживался, потому что не хотел покалечить мальчика! Но более тянуть невозможно…

– Передай сиру Эвансу мою благодарность! – отвечал лорд Боргес, – мы признаём своё поражение!

Слуга кивнул и побежал обратно к своему господину, ожидавшему решения с поднятым забралом своего помятого в нескольких местах шлема.

– Дэвон, ты молодец! Ты отлично сражался! Но дальше продолжать невозможно! – почти с мольбой обратился лорд к своему подопечному.

Перед глазами Девона всё крутилось и никак не могло остановиться.

– Ортис, щит! – прохрипел он и потерял сознание.

Дэвон пришёл в себя и понял, что лежит в своём шатре, а доспехи с него сняты. Он сел на застеленной волчьими шкурами лавке, голова его кружилась, во рту отпечатался металлический привкус крови. Вошёл Боргес и внимательно оглядел его. Кажется, он остался доволен увиденным и с некоторым облегчением уселся рядом со своим воспитанником.

– Нужно отправить мои доспехи и коня сиру Эвансу! – сказал Дэвон.

– В этом нет необходимости. Я выплатил ему компенсацию, которая этого достойного воина вполне устроила, – отвечал Боргес.

Дэвон недовольно скривился, но в глубине души он был рад, что сохранил свои доспехи и коня, к которым успел привыкнуть и которыми немного гордился.

– Я хочу извиниться перед сиром Эвансом, – сказал Дэвон вставая.

– За что? – Боргес удивлённо поднял брови.

– За то, что не смог составить ему достойную конкуренцию! – отвечал юноша.

На самом деле ему хотелось до конца испить чашу своего унижения. «Дурак, дурак! Возомнил о себе невесть что! Думал, что всех победишь! Мальчишка!» – корил он самого себя.

– Как знаешь, – равнодушно пожал плечами старый рыцарь.

Сир Боргес объяснил Девону как разыскать шатёр сира Эванса. Молодой человек прошёл мимо рядов палаток, над которыми развивались знамёна с причудливыми гербами, большинство из которых были Девону незнакомы. Он поймал себя на том, что невольно стал лучше понимать этих людей, может быть, даже в какой-то степени ощутил своё сходство с ними. Дэвон вспомнил каким был он в то время, когда они с матерью и сестрой жили в столице, находясь в полной зависимости от Де Боша-старшего. Ему стало стыдно за себя тогдашнего. Единственное что немного оправдывало его, это то, что тогда он был совсем ребёнком. По сравнению с тем, кем он был сейчас, для Девона прошла как будто целая жизнь и между двумя этими жизнями пролегла глубокая пропасть. У располагавшегося на отшибе, серого шатра сира Эванса стоял тот самый пожилой оруженосец, что предлагал Девону сдаться.