Жаспар пришёл в себя лёжа на полу, нестерпимо хотелось пить. Он дополз до кадки с водой и долго, жадно пил захлёбываясь и всхрапывая точно старая лошадь. Он и правда ощущал себя сейчас немощным стариком. Жаспар попытался встать на ноги, но конечности его столь сильно ослабели, что это простое действие далось ему напряжением всех имевшихся у него сил. Жаспар взглянул на себя в начищенное до зеркального блеска медное зеркало. Он увидел чужое, исхудавшее, заросшее щетиной лицо, но чёрные пятна на его лице побледнели и как будто стали менее заметными. И тогда Жаспар глухо и радостно рассмеялся. Он сполз на пол, он смеялся как сумасшедший и не мог остановиться. Его помощница ишвантка Мира билась в дверь, умоляя его отпереть, а он смеялся и плакал одновременно. Слёзы лились по впалым щекам.

– Я победил! Я жив! – повторял Жаспар как безумный.

Сад был чудесным, деревья образовывали тенистые аллеи, сквозь которые пробивались одинокие солнечные блики. По устланным белым песком дорожкам важно расхаживали павлины с пышными разноцветными хвостами. В многочисленных гротах журчали ручьи обещая прохладу, тёплый ветер приносил с побережья терпкий запах моря. Здесь в южной резиденции было тихо и умиротворённо. Королева лениво спустилась вниз по ступеням из белого мрамора и её обутые в сандалии ноги ступили на песчаную дорожку аллеи. На Королеве был полупрозрачный халат из розового почти невесомого шёлка, сквозь который угадывались очертания её соблазнительного тела, тела прекрасной девушки в самом расцвете своей женственности. Густые белые волосы её были заплетены в толстую косу и обёрнуты кольцом на затылке, заколки из чистого золота скрепляли её причёску. Королева зевнула, даже не потрудившись прикрыть рот ладошкой. Зазевавшийся павлин получил от неё пинок и возмущённо ругаясь поспешил убраться с пути её Величества.

– Пошёл прочь, старый куриный фарш! – напутствовала его Лалатина.

Да, здесь она ощущала себя словно в раю. На секунду в её голове проскользнула непрошенная мысль о том, как сейчас выглядит столица. Столица того королевства, которое она завоевала после пяти лет непрерывных сражений, в течение которых она множество раз была на волосок от неминуемой гибели. Сейчас в её столице бушует чума. На и без того обезлюдивших улицах лежат трупы, которые некому убирать. Лалатина удивила сама себя, когда позорно бежала на Юг, в свою летнюю резиденцию. Здесь совершенно не ощущался запах смерти и Королева убеждала себя в том, что чума не сможет дотянуться до неё пока она защищена стенами этого рукотворного рая. Маленькая червоточина не давала ей полностью расслабиться: коронация в столице так и не была проведена. Формально Лалатина была Королевой, признанной только главами горных кланов. Но всё это пустое! Сейчас во всём государстве нет силы способной противостоять ей. О том что происходит на Севере ей думать сейчас не хотелось. Вчера Марк прислал очередное письмо, вернее просьбу. Как всегда, он просил пороха и пушек и ещё прислать врачей. Чума добралась уже и до северных земель. «Откуда я возьму ему врачей?» – раздражённо думала Лалатина. Она распорядилась отправить брату немного пороха и десяток пищалей. Этими крохами она откупалась от его настойчивых постоянных просьб. Эти просьбы становились всё более частыми, они злили Королеву. «Неужели ему мало того, что он уже подучил от меня?!» – думала она с раздражением. В своих посланиях Марк сыпал какими-то именами, которые она не могла, да и не желала запоминать. Какие-то Джек-петля, Жирный Жак, и всё в таком же духе. Будь они все прокляты! Да ещё ишванты всё время чего-то требуют! Лалатина подумала, что быть Королевой совсем невесело. По прикидкам Королевы день уже перевалил свой экватор. В последнее время она привыкла не вставать раньше полудня. Тяжело было это признавать, но она совсем обленилась. На дорожке захрустел песок под сапогами и обернувшись, Лалатина увидела Сельму, в походном мужском костюме, в дублете, обшитом толстыми металлическими пластинами и с мечом у пояса. Королева влезла с ногами на скамейку, сделанную из тёмного дуба и в таком положении ожидала приближения своей лучшей подруги.