Оставшись один Дэвон, расстегнул верхние застёжки камзола и с наслаждением вытянулся на скамье. Голова всё ещё гудела, тело ныло. «Она симпатичная,» – подумал Дэвон и от этой мысли ему стало немного приятно.

– Пошли прочь, маленькие негодяи! – старуха в лохмотьях, махнула похожими на сухие крылья руками.

Стайка ребятишек отбежала прочь от неё.

– Ведьма! Старая ведьма! – кричали они, дразнясь высовывая языки и непристойно жестикулируя.

– Негодяи! – повторила нищенка, она уселась на ступенях храма и вытащив откуда-то кусок чёрствого хлеба стала есть, прикрывая рот рукой.

Мальчишки ещё некоторое время пытались задирать её, но она как будто совершенно потеряла интерес ко всему что происходит вокруг. Губы её повторяли слова на не знакомом им языке, длинные седые волосы висели спутанными прядями, глаза глубоко запали, сквозь прорехи в платье, бывшем когда-то, судя по всему, очень дорогим, просвечивалось худое, грязное тело. Наконец мальчишкам она наскучила, и они убежали куда-то. Церковь, на ступенях которой сидела нищенка, казалась полу заброшенной. После смены власти в Королевстве, священники боялись попадаться на глаза горцам, у которых были свои Боги. Нередки были случаи, когда храмы осквернялись, а священно служителей прибивали гвоздями к их воротам. В начале улицы послышался топот копыт множества лошадей, и яркая кавалькада рыцарей и оруженосцев заполнила улицу. Турнир закончился и теперь эти достойные люди двигались в славный город Риден, на следующий турнир. Старуха подняла лицо и с восторгом уставилась на всадников.

– Добрые сиры, храни вас Господь! – бормотала она.

Разволновавшись, она вскочила на ноги и пошла вдоль по тротуару, сжимая в руке недоеденный ломоть хлеба. Изо рта её похожего на узкую щель вырвались слова какой-то гошской песни. Мимо неё проезжали рыцари и их слуги, не обращая на нищенку никакого внимания. Если взгляд их падал на неё, то на лице отображалось брезгливое презрение. Старуха увидела молодого человека, почти мальчика, настолько красивого, что он был похож на ангела. Его светлые волосы и большие, как у девушки глаза невольно приковывали взгляд. Нищенка вся засветилась от восторга, она приблизилась к юноше и пошла вслед за его конём, шепча какие-то слова, она спотыкалась и едва не падала, но казалось совершенно этого не замечала. Молодой человек несколько раз недовольно косился на неё, но, когда взгляд его задержался на её лице, он едва не вскрикнул. Лицо его побледнело, он не сводил глаз с высохшего лица нищенки. Поймав его взгляд, она застенчиво улыбнулась и протягивая к нему костлявые руки проговорила:

– Подайте несколько медяков, бедной старой женщине, чей сын пал в бою под Карсом!

Молодой человек смотрел на неё расширенными от ужаса глазами. Он отъехал в сторону и остановился перед нищенкой, всё ещё стоявшей перед ним с протянутой за подаянием рукой.

– Что случилось, Дэвон? – спросил, подъехавший к нему пожилой мужчина неброско, но дорого одетый.

– Моё имя Гуго Девон Артур Гаверн, – сквозь зубы процедил юноша.

– Эта женщина, – он указал на нищенку пальцем, – моя мать!

– Дэвон! Дэвон! – растеряно повторила женщина, как будто пытаясь что-то вспомнить.

Глаза её закатились, и она без чувств упала на мостовую. Юноша вскрикнул и спрыгнув с коня, подхватил нищенку на руки. Проезжавшие мимо него всадники косились на него с изумлением, но он не обращал на них никакого внимания.

– Чёрт! – пробормотал пожилой лорд, раздражённо оглядываясь по сторонам.

С раннего утра над оврагами повис серый мокрый туман. Находясь под обманчивой защитой подлеска, Марк и его отряд ожидали начала сражения. Даже на лошади Рейгардену было зябко. Он поёжился, рядом с ним на тощей кляче сидел молодой парнишка с обезображенным клеймом щекой, большой не по размеру шлем без забрала то и дело съезжал ему на глаза. Он посинел от холода, зубы его стучали так сильно, что Марк боялся, как бы он не откусил себе язык. Рейгарден снял с себя плащ и набросил его юноше на плечи.