Не хотела она ничего знать про соперницу, но все равно жадно вслушивалась.

– Из Мил-Верены.

Голос у нее был красивый, мягкий, тягучий, как у кошки.

Значит, южанка… Говорят, они яркие, страстные и темперамент у них жгучий, но Тиана не была похожа на огненный ураган. Скорее на плавный журчащий ручей.

Глядя на нее, Ника опять почувствовала себя убогой, будто кто-то заново натянул на нее шкурку зеленого чудовища.

– Какой у тебя дар?

– Я миротворец, – улыбнулась она, – могу излечить душевную хворь, спасти того, кто потерял рассудок.

– А второй?

– Мне подвластна сила камня.

– Почему такое несоответствие? – не выдержала Ника и впервые встретилась взглядом с соперницей.

Та явно не ожидала такого вопроса и выглядела растерянной:

– Несоответствие?

– Второй дар подпитывает первый. У целителей – травничество, у природников – понимание зверей. А тут душевная хворь и камень.

– Вот такая я непутевая, – Тиана смутилась, и в уголках губ залегли горькие складки.

– Ты прекрасна, – улыбнулся Брейр, жестом прекращая это разговор.

– Спасибо, мой кхассер.

Ника больше не могла этого выносить. Каждый его взгляд в сторону новой высшей причинял боль. Каждое его слово впивалось в неровно сжимающее сердце.

Она поднялась и подошла к их столу. Брейр встретил ее хмурым взглядом, а Тиана подозрительным интересом. Ника четко увидела момент, когда гостья заметила серые нити. Темные глаза испуганно распахнулись и, тихо охнув, она неосознанно подвинулась к кхассеру, будто ища у него поддержки.

– Прошу меня извинить, но день и вправду был слишком тяжелым. Я вынуждена вас оставить, – процедила сквозь зубы Доминика.

– Хорошо.

Хорошо… Ни беспокойства в голосе, ни сочувствия. Просто хорошо.

И это слышали все! Каждый из присутствующих! И снова в зале тишина и густое липкое любопытство со всех сторон.

– Ты обещал мне разговор, – сгорая от стыда под чужими взглядами, напомнила она, – вечером.

Так унизительно. Словно подать выпрашивала.

– Поговорим, – согласился он, – я приду.

Когда придет, во сколько – не сказал. Только кивнул, показывая, что сейчас разговор окончен.

– Спасибо, – Ника коротко поклонилась и пошла прочь от хозяйского стола.

И снова гордо поднятая голова, прямая спина и уверенная походка.

Вот только если бы кто-то попался ей навстречу, то увидел бы стеклянный взгляд, полный отчаяния, и горько поджатые губы.

И только добравшись до своей комнаты, Доминика смогла дать волю чувствам, отбросила в сторону маску сильной и уверенной в себе женщины, привалилась спиной к стене и медленно сползла по ней. Ноги не держали.

Она закрыла лицо ладонями и замерла, как неживая.

Устала.

Этот день вымотал, сломал что-то внутри, лишая воли к сопротивлению. Хотелось спрятаться в самом дальнем углу и обиженно молчать, игнорируя любые попытки к сближению.

Только ядовитый змей внутри изводил вопросом, а будет ли это сближение и есть ли кому-то дело до ее обид?

Тяжело опираясь на стену, Доминика поднялась, вытерла ладонью влажные ресницы и отправилась в ванную комнату.

Она собиралась достойно встретить Брейра, когда он придет. Красивая, ухоженная, аккуратная, а не как чуханка, только что вырвавшаяся из лесной чащи. Набрала горячей воды, капнула в нее розового масла, аромат которого больше всего нравился кхассеру. Разделась и, убрав грязную одежду в корзину, забралась в купель. Времени нежиться не было – Брейр мог пожаловать в любой момент, поэтому Ника поспешно натерла себя жесткой мочалкой, разобрала и промыла волосы и, пару раз окатившись, выскочила из воды.

– Проклятье!

Большого полотенца на месте не оказалось. Кто-то из прачек не принес новое, оставив только пару ручных, свернутых в аккуратные валики. Дрожа от холода, Доминика кое-как вытерлась и поспешила обратно.