Она шила себе самые нарядные платья. Не сама, конечно, а приглашала портных, и портные очень мучились, приду-мывая ей очередной наряд, ведь принцесса была такой капризной. Она стонала и хныкала по любому поводу, и у неё почти всегда было плохое настроение. Ей казалось, что все окружающие существуют лишь для того, чтобы ухаживать за ней и угождать ей. И она очень злилась, если узнавала, что кто-нибудь занят другим делом. И к тому же, как вы дога-дываетесь, она очень любила поспать.

Вот и сейчас, во время прогулки, она сладко спала в сво-ей коляске. Коляску везли две Кляксы. Их костюмы были давно не чищены, а ботинки никогда не встречались с гу-талином и щёткой. Кляксы везли коляску очень странным образом. Они толкали её и, пока коляска катилась, стояли на месте, сладко зевая. Потом, еле передвигая ноги, они приближались к коляске и опять толкали её вперёд. За ко-ляской шла ещё одна Клякса. Она везла самую обыкновенную кровать-раскладушку. Раскладушка стояла на роликах и легко катилась по земле.

Но вот процессия остановилась. Раскладушка была разобрана, и все три Кляксы улеглись на неё. На их круглых лоснящихся физиономиях было написано такое блаженство, что, глядя на них, хотелось спать. И Кляксы действительно заснули. Сначала тихо, а потом всё громче и громче они начали похрапывать. Одна гудела, как шмель, другая урчала, как испорченный водопроводный кран, третья хрюкала, как голодный поросёнок. А все вместе они издавали такую «музыку», что у каждого, кто её слышал, начинали болеть здоровые зубы.

Принцесса зашевелилась и подняла голову. Тому, кто видел её впервые, могло показаться, что на голове у неё лежит большая жёлтая мочалка. На самом же деле это была причёска, и принцесса очень хотела, чтобы все видели это чудо парикмахерской техники.

Принцесса посмотрела вокруг, потом зевнула и произнесла:

– Ах, у меня совсем нет сил!.. Какое тяжёлое путешествие!.. Мы проехали почти половину улицы… Я так устала!..

И она в изнеможении откинулась на подушки. Но не успела принцесса закрыть глаза, как на улице появилось ещё несколько человечков. Среди них были уже знакомые нам Ах и Ох, а впереди всех шёл незнакомец в фиолетовом костюме и шляпе, похожей на перо. Его костюм был измят и покрыт пятнами, шляпа съехала набок, и было непонятно, каким образом она держится на голове. Незнакомец шёл, качаясь из стороны в сторону. Это был Кривой Почерк по прозвищу Кривпоч.

Кривпоч шёл и пел такую песню:

После каждого куплета Ах и Ох восторженно повторяли:

– Ах, какая чудесная песенка!

– Ох, какая великолепная музыка!

А сам Кривпоч после каждого куплета кланялся принцессе.

Когда он спел свою песню, принцесса Лень томно улыбнулась и сказала:

– Восхитительно!..

Кривпоч заулыбался и гордо выпятил грудь.

Но вдруг он услышал храп. Тот самый храп, который издавали на все лады Кляксы, спавшие на раскладушке.

– Вот это музыка! – вскричал Кривпоч. – Ничего прекраснее в жизни не слыхал! Её надо записать на плёнку и заводить с утра до вечера!

– Ах, какой ансамбль! – воскликнул Ах.

– Ох, какое исполнение! – поддакнул Ох.

И, схватившись за руки, Ах и Ох стали танцевать.

Саша и Алёша стояли с открытыми ртами. Такого танца они не видели никогда.

Сначала Ах и Ох топтались на одном месте, потом они всё выше и выше начали вскидывать ноги, а под конец Ах решил перевернуть Оха через голову. Но Ох неудачно перевернулся и со всего размаха упал прямо на раскладушку! От неожиданности и испуга Кляксы завопили и вскочили на ноги, сбросив Оха на землю. Теперь уже завопил Ох, а испуганные Кляксы с удивительной проворностью сложили раскладушку и, толкая коляску с принцессой, умчались прочь.