Она прокашлялась.

– Да, мы сказали, что у нас работают люди с ограниченными воз..

– Спасибо, – не дал я ей договорить, прежде чем вернуться в свой кабинет. Не хотелось слушать очередное умышленное подчеркивание моей беспомощности. И хотя я вовсе не был беспомощным, как многим могло показаться, я все же решил, лишний раз пропускать мимо ушей это белиберду.

Случившегося не вернуть.

Даже спустя столько лет, довольно непросто осознавать, как из подающего надежды полицейского, я вынужден был оказаться у массажного кресла. Ключевое слово – вынужден. До сих пор не понимаю людей, которые слепо верят в то, что мы сами определяем свою судьбу.

Оптимисты.

Все определяет – случай. Маленькая погрешность в череде бесконечных изменений в повседневной жизни. Проще сказать – случай – что-то из ряда вон выходящее. Крупица или большая соринка меняющая твою жизнь. И вот потом уже назревает то самое суждение – мы определяем судьбу. Да, это так, но уже после того, как нас поимеет очередной удачный или неудачный случай.

Девушка была молодой, стройной, аккуратной. Все это можно было легко понять лишь прикоснувшись к ее бархатной кожи. Легкий аромат жасмина щекотал мне нос, в то время как я проводил сильные движение по ее спине. Быть мягким, внимательным я позволял себе только на работе, за это мне и платили. С того самого переломного теракта в метро, в моей кровати побывало немало женщин, в основном, падкие на секс.Знакомиться с ними мне помогало одно приложение. Очень удобно и бесплатно. Но все происходило быстро и … скучно?

Да, я бы назвал это так.

Мимолетные прикосновение незнакомок были почти незапоминающими, холодными и не имели ничего общего с моим чувствами, которые были приближены к эмпатии, когда я представлял вместо них Ёну.

Когда Ёна оставила меня, то поначалу я пытался радоваться мужской свободе без обязательств. Целыми днями слушал телевизор под ящик соджу или посещал запрещенные сайт для взрослых, где я мог весь процесс всего навсего визуализировать, чтобы заполнить пустоту. Но наступало утро, голова ныла, желудок выворачивался, а я был по-прежнему сокрушительно, целиком и полностью один.

Ёна ушла по объективным причинам, и я бы даже не стал произносить это вслух. Можно научиться замораживать боль, можно научиться абстрагироваться – до тех пор, пока не покажется, что в этом нет никакого смысла.

На просьбу клиента опустить полотенце ниже и размять ту часть спины, где копчик, я отказался. Пусть я и был неплохим массажистом, но негласное правило не позволять касаться все то, что может считаться предметом претензий. Чувствительные женщины вполне реально могут подать на судебный иск, но думая об этом, я иногда смеюсь. Малое преступление в любом случае приблизило бы меня больше к полицейской системе, чем монотонные движения в массажном салоне.

– Какой правильный, – ворковала девушка, приподнимаясь на локтях.

“Интересный голос”, – подумал я про себя. “Нежная смесь корейского языка с чем-то еще”. Возможно, китайской тут тоже был замешан”

Я прервался, чтобы ответить, продолжая надавливать на чувствительные зажимы в ее теле.

– Простите? – совершенно не понял я ее замечания.

– Вы и вправду ничего не видете?

– Правда, – честно ответил я.

Ее реакция была мне знакома. Я чувствую движения яблок в глазу, я могу хлопать ресницами, и смотреть на людей, не фокусируя взгляда. И если не присматриваться, то не сразу можно понять, что со мной что-то не так, ведь визуально глаза не были повреждены. Возможно, так посчитала и она.

Не дав завершить мне круговые движение вокруг лопаток, она перевернулась на спину. Зрячий человек точно бы бросил взгляд на оголенную грудь. Возможно, она была мягкой и упругой, среднего размера.