– Первое знакомство со взглядами подобного рода произошло в Лувре…

– В Лувре? – удивился Макс.

– Да, верно. Босх.

– Никогда не отождествлял работы Босха и Роттердамского. Хотя это не удивительно – они никогда меня сильно не увлекали.

– Не разочаровывайте меня! Это же очевидно! – воскликнула Анна. – Их сатиру относительно нравственных устоев мира можно воспринимать как единое целое! Меня пытались разуверить, но Мишель Фуко подтвердил мои догадки – «Корабль дураков» и «Похвала глупости"^>6 – части одного и того же знания. Оба творца воплотили свои идеалы, но форму избрали разную: с одной стороны строки, выжженные раскалённым пером, а с другой – смелые удары кисти, в которых я нашла отражение своих взглядов.

– Этот факт раскрывает вас с лучшей стороны. – сказал Макс. – Не многие, по крайней мере осознанно, разделяют взгляды гуманистов средневековья. Мне нравится ваш подход к оценке искусства, вы выделяете воспитательно-познавательную функцию, пренебрегая развлекательной. Как ни прискорбно, последняя черта избыточна в искусстве, включённом в массовую культуру». Но давайте вернёмся к нашим гуманистам. Как вы смотрите на идеи Томаса Мора7?

– Признаюсь, пренебрежительно.

– Почему?

– Да он сгубил больше праведных душ, чем… Цукерберг!

– Вы о последствиях?

– Именно о них.

– А ведь дедушка социализма был как раз-таки другом Эразма. Если не ошибаюсь именно ему посвящена «Похвала глупости». Неужели вас нисколько не вдохновили его мысли о чудном новом мире?

– Дело не во мне, а в том, что многие другие вдохновились его идеями и их интерпретациями, – сказала Анна. – Давайте сменим ему, в любом случае она приведёт нас к истории XXвека, а она меня очень удручает.

– Разрешите узнать почему?

– В ней очень много спорных эпизодов, которые исключают одностороннее толкование, где при должном красноречии можно оправдать и опровергнуть, что угодно. Я веду всё это к тому, что восхищаюсь столь значительным предметом искусства, нельзя рассматривать его вне контекста событий, которое оно спровоцировало.

– Ох уж эти тёмные стороны бытия, подводные камни истории, на острия которых стоило бы швырнуть корабли с их дураками, на чьих руках кровь бесчисленных миллионов, – подвёл итог Макс и запил его чаем.

– Полагаю, вы часто размышляете на около-политические темы. Из этого можно сделать множество выводов.

– Например?

– Вы не хотите мириться с нынешним режимом и его порядками.

– Почему вы так решили?

– Обычно человек, довольный миром, не углубляется в его устройство. Блага всегда воспринимаются как данность, а невзгоды – как ужасная несправедливость, природу которой так хочется понять.

– Отчасти вы правы… – отрешённо согласился Макс и задумался.

– Поэтому вы тут? – участливо спросила Анна, выдержав паузу.

Макс вышел из-за стола. Его движения казались резкими и угловатыми. Он открыл штору и стоя в полосе вечернего света, произнёс:

– Если вы полагаете, что я просто убежал от каких бы то ни было проблем, то вы глубоко заблуждаетесь, – слова звучали отчуждённо.

Анна подошла к нему и доверительно взяла за руки:

– Почти каждый от чего бежит… Или от кого-то Я вижу, что вас не отпускает прошлое. Это тяжёлое бремя, но, если его разделить – оно станет легче. Открыться малознакомому человеку всегда легче, чем старому другу. Вы можете мне довериться.

Макс внимательно посмотрел ей в глаза, метаясь в нерешительности.

Она чуть сжала его руки.

– Я даже не знаю с чего начать, – выдохнул он.

– Тут всё просто, – ободряюще улыбнулась она, – Начните сначала.

Макс молчал, подбирая слова. Анна не торопила, понимая всю значимость происходящего.