– Это звучит справедливо, но как можно ограбить государство? – удивился "Сапёр".

– Можно ограбить госучреждение, в котором достаточно наличности, и которое содержится за счет бюджета, – Пояснил "Паук".

– Я предлагаю ограбить "почту" – заявил Дробилин, – Там совершенно нет никакой охраны, и деньги туда тоже привозят: для почтовых переводов и пенсий.

– То есть ты предлагаешь мне пенсию моей бабки украсть? – возмутился "Сапер", – Она итак еле перебивается от пенсии до пенсии, а ты хочешь, чтоб из-за нас она на месяц без денег осталась?

– Нет, почта – это плохой вариант. Там вряд ли наберется столько денег, сколько вам нужно… – поддержал его "Паук", – Грабить нужно банк!

– А во время ограбления нам убивать никого, не придётся? – осторожно спросил "Сапёр".

– Если все сделаем быстро и чётко, то обойдёмся вообще без единого выстрела. Ну а если начнут стрелять в нас, то и мы будем стрелять в ответ.

– Так ты тоже хочешь участвовать? – оживился "Сапер".

– Да, я давно думаю об этом. Сорвать большой куш – единственный способ решить денежные проблемы моей семьи. Больно смотреть, как мать мечется. Но в одиночку об этом даже думать глупо. А с вами втроём у нас должно получиться.

– Почему это втроём? – возмутился "Шмель", – Мне тоже деньги нужны!

– И ты из-за 8000 готов рисковать своей свободой, а может даже жизнью? – изумился "Паук".

– Ты же сам говоришь, что дело – верняк! Риск минимален, зато выгода очевидна. Мы по сути итак рискуем каждый день, удирая от "мусоров" на своих мотоциклах. И разбиться можем, и под пули попасть…

– Ну, с тобой всё понятно… – ответил Укрытцев, – Только "Сапер" и "Бита" ещё не согласились.

Харламов почесал затылок. Всё внутри него напряглось в этот момент. Он понимал, что от его решения будет зависеть вся его дальнейшая судьба. Он собственно уже всё решил. Всё что мог он уже потерял, и терять ему было больше нечего, кроме своих близких. А ради их спасения он готов был положить на алтарь даже собственную жизнь.

– Как писал Островский: "И самого кроткого человека можно довести до бешенства. Не все преступники – злодеи, и скромный человек решится на преступление, когда ему другого выхода нет". Так что я с вами, пацаны…

– А я вообще за любой кипишь, кроме голодовки! – весело повторил "Бита" свою любимую фразу, после чего добавил: – Да и мучеником становиться я пока не хочу… Короче я в деле.

– Добро, – удовлетворённо кивнул "Паук", – Значит нас уже четверо.

– И я с вами! – улыбнулся Епишев, – Эти деньги – единственный шанс вызволить отца из лап чеченских боевиков. Мать уже отчаялась продать нашу квартиру. А если срочно не собрать деньги – его убьют. И она, боюсь, зачахнет от одной мысли, что не смогла его спасти. Мне уже больно смотреть на неё…

– Моя мать тоже угасает, – с тоской пробасил "Мамонт", – раз есть возможность крупную сумму раздобыть, – возьмите и меня с собой! Ещё остались небольшие шансы операционным путём её спасти от рака, но с каждым днем эти шансы тают. Операция эта дорогостоящая, и делают её только в Европе. Денег таких у нас нет, а просто сидеть и смотреть, как она умирает, мне не выносимо тяжело…

"Паук" с согласием кивнул, и перевёл свой серьёзный взгляд на "пельменя", который с интересом наблюдал за окружающими. Почувствовав, что в него пытливо впились глаза Укрытцева, Кузённый замотал головой и возбужденно затараторил:

– Э, нет "Паук", на меня не гассчитывай. Я в этой авантюге не участвую. Еще помочь чем-то вам – пожалуйста, но под пули с вами лезть я не собигаюсь. Это без меня…

Внезапно из своего укрытия выскочил "Друппи", до этого тихо сидевший в углу. Он подбежал к толпе и с оживлением огласил гараж своим звонким голоском: